Культура и империализм

колонизаторов. Как бы то ни было, империализм все же был обоюдным предприятием, и заметной чертой современной его формы было то, что он также был (или претендовал на это) движением в сфере образования; он вполне осознанно намеревался модернизировать, развивать, наставлять и цивилизовать. Анналы школ, миссий, университетов, научных обществ, госпиталей в Азии, Африке, Латинской Америке, Европе и Америке переполнены такого рода историей, что со временем составило так называемые модерни-зационные тенденции — но в такой же мере они замалчивают наиболее грубые аспекты империалистического господства. Однако в основе своей данная история сохранила характерное для XIX века деление на туземцев и западных людей. Великие колониальные школы, например, обучили поколения туземной буржуазии важным истинам по поводу истории, науки и культуры. Из этого процесса обучения миллионы усвоили фундаментальные основы жизни модерна, хотя при этом остались подчиненными и зависимыми от авторитета, который имеет свою основу где-то вне их жизни. Поскольку одной из целей колониального образования было способствовать истории Франции или Британии, то же самое образование одновременно принижало значимость истории туземной. Таким образом, для туземцев, несмотря на близость между туземцем и «белым человеком», которая установилась за годы продуктивного сотрудничества, разного рода англии, франции, германии и Голландии навсегда оставались далекими хранилищами Слова. Сцена встречи Стивена Дедала у Джойса с английским директором исследований — прекрасный пример такого раскрытия:

Язык, на котором мы сейчас говорим, — прежде всего его язык, а потом уже мой. Как различны слова — «семья, Христос, пиво, учитель» — в его и в моих устах. Я не могу спокойно произнести или написать эти слова. Его язык — такой близкий и такой чужой — всегда останется для меня лишь благоприобретенным. Я не создавал и не принимал его слов. Мой голос не подпускает их. Моя душа неистовствует во мраке его языка.

Национализм в Ирландии, Индии и Египте, например, имеет корни в давней борьбе националистических партий вроде Шинн Фейн, Конгресса или Вафд за права туземцев и за независимость. Аналогичный процесс происходил в других частях Африки и Азии. Неру, Насер, Сукарно, Ньерере, Нкрума: пантеон Бандунга¹²⁰ расцвел во всех своих горестях и величии из-за националистической динамики, которая в культуре воплотилась в ярких биографиях, поучительных наставлениях и философских размышлениях этих великих националистических лидеров. Отчетливый патриархальный оттенок в классическом национализме можно видеть повсюду — в барьерах и нарушении прав женщин и меньшинств, что встречается и сегодня (не говоря уже о демократических свободах). Важнейшие работы, как то книги Паникара «Азия и господство Запада», Джорджа Антониуса «Арабское пробуждение» и различные работы ирландского возрождения, также вышли из классического национализма.

В рамках националистического возрождения, будь то в Ирландии или где-либо еще, существуют два различных политических движения, каждое из которых обладает собственной имагинативной культурой, причем второе немыслимо без первого. Первое — это ясно выраженное осознание европейской

* Joyce James. A Portrait of the Artist as a Young Man. 1916; rprt. New York: Viking, 1964. P. 189. CmДжойс Джеймс. Портрет художника в юности / Пер. М. Богуславской-Бобровой. М.: Эксмо, 2006. С. 225.

и западной культуры как империализма. Этот рефлективный момент сознания помог африканским, карибским, ирландским, латиноамериканским и азиатским гражданам заявить о конце культурной претензии Европы направлять и/или поучать не-ев-ропейцев. Зачастую первыми это делали, как утверждает Томас Ходжкин, «пророки и священники»,* а среди них — поэты и провидцы, вариант «примитивных бунтовщиков» Хобсбаума. Второе — это освободительное движение, открыто развернувшееся в ходе поразительно затянувшейся имперской миссии Запада после Второй мировой войны в различных колониальных регионах, прежде всего в Алжире, Вьетнаме, Палестине, Ирландии, Гвинее и на Кубе. Будь то конституция Индии, или декларации панарабистов и панафриканистов, или в более партикулярных формах, таких как Гэльская лига Пирса¹²¹ или негритюд Сенгора, традиционный национализм оказывается одновременно и недостаточным, и имеющим решающее значение, но только как первый шаг. Из этого парадокса исходит идея освобождения, новая сильная постнационалистическая тема, которая имплицитно присутствует, например, в работах Конноли, Гарви, Марти, Ма-риатеги, Кабраля и Дюбуа. Однако потребовались теоретические стимулы, а также вооруженные действия повстанцев для того, чтобы выразить это достаточно ясно.