Культура и империализм

Гран, Рашид ал-Халиди и их партнеры в Европе. В ходе 1980-х годов прежде консервативная Ассоциация средневосточных исследований (АСВИ) претерпела важную идеологическую трансформацию, чему способствовали эти люди. Поначалу равнявшаяся на академические стандарты и зачастую укомплектованная исследователями, придерживающимися магистрального направления, менеджерами нефтяных компаний, правительственными консультантами и наемными работниками, АСВИ на своих ежегодных собраниях открыто поднимала вопросы, имеющие политическое значение: иранская революция, война в Заливе, палестинская интифада, гражданская война в Ливане, Кемп-Девидские соглашения, взаимоотношения между наукой Среднего Востока и политической идеологией — вопросы, которые прежде исключались или занимали последнее место в наукообразных исследованиях таких деятелей, как Льюис, Патаи, а также в последнее время Уолтер Лакер, Эммануэль Силван и Даниэль Пайпс (Walter Laqueur, Emmanuel Sivan, and Daniel Pipes). Академические работы, защищающие политическую линию, которая противостоит туземному арабскому или исламскому национализму, доминировали в профессиональных дискуссиях и даже среди журналистов (среди таких наукообразных журналистских бестселлеров — работа Томаса Фридмана «Из Бейрута в Иерусалим» и Дэвида Шиплера «Арабы и евреи»), но все стало меняться.

Ядро «старой» линии составляла эссенциализа-ция арабов как по сути своей безусловно и изначально «Других». В дело шли расистские обертоны и их производные об антидемократичном, склонном к насилию и регрессивном отношении «арабов» к миру. Центральное место в этом подходе занимает другой фактор — Израиль, который также вносит свой вклад в полярность, установившуюся между демократическим Израилем и абсолютно недемократичным арабским миром, где палестинцы, ограбленные и изгнанные Израилем, докатились до «терроризма» и даже еще чуть дальше. Но теперь это уже тщательно разделенные истории разных арабских народов, обществ и формаций, которые разрабатывает следующее поколение антиориенталистов. Относясь с уважением к истории арабского мира, они вернули ему динамическое ощущение незавершенного движения к независимости, к правам человека (в особенности к правам женщин и ущемленных меньшинств) и свободе от внешнего (зачастую империалистического) вмешательства и внутренней коррупции и коллаборационизма.

То, что произошло в Ассоциации средневосточных исследований было, таким образом, метропо-лийной историей культурного противостояния господству Запада. Этому соответствовали аналогичные важные изменения в африканских, индийских, карибских и латиноамериканских исследованиях. Здесь уже более не заправляют бывшие колониальные чиновники или команды академических исследователей, говорящих на присущем им языке. Вместо этого появляется новый взгляд и на освободительные движения, и на постколониальную критику, возникают по-новому осознающие себя оппозиционные группы (движение за гражданские права в Америке, движение за права иммигрантов в Великобритании), которые лишают европоцентристски ориентированных интеллектуалов и политиков монополии дискурса, гарантированной им прежде. Среди них видное место занимают Бейзил Дэвидсон, Теренс Рейнджер, Йоханнес Фабиан, Томас Ходжкин, Гордон К. Льюис, Али Мазруи, Стюарт Холл (Basil Davidson, Terence Ranger, Johannes Fabian, Thomas Hodgkin, Gordon K. Lewis, All Mazrui, Stuart Hall). Их пример заразителен для прочих ученых. И посреди всего этого — инициирующее творчество тех четырех ученых, о которых шла речь ранее, их «путешествие в» — сыграло фундаментальную роль в культурной коалиции, которая возникает ныне между антиимпериалистическим сопротивлением на периферии и оппозиционной культурой в Европе и Соединенных Штатах.

V. Коллаборационизм, независимость и освобождение

На семинарах по империализму в Оксфорде в 1969—1970-х годах доклад Рональда Робинсона «Не-европейские основания европейского империализма» был одним из наиболее интересных. Наряду с выступлением Томаса Ходжкина на тему «Теории империализма в Африке и в третьем мире», «совет» Робинсона для теоретических и эмпирических исследований показал влияние многих постколониальных событий, о которых я уже говорил ранее.