Культурные повороты. Новые ориентиры в науках о культуре

Прежде всего с учетом технических средств образности история искусства в полной мере демонстрирует общедисциплинарные компетенции анализа образов лишь в том случае, если трансформирует себя саму как дисциплину в новую науку об образах. Главными представителями этой реконцептуализации в немецкоязычном пространстве являются Готфрид Бём, Хорст Бредекамп и Ганс Бельтинг, а также Мартин Кемп и Мартин Варнке. Основу такого научного расширения теории образа подготовил еще изначальный вопрос Ганса Бельтинга (заданный в 1983 году), а укрепило в итоге его же заявление (в 1993 году) о «конце истории искусства».[1011] Имеется в виду конец традиционного нарратива универсальной, линейной истории искусства с ее образами, заключенными «в раму», равно как и конец традиционного канона, имеющего тенденцию к исключению. Иконический поворот, следовательно, более других «поворотов» затрагивает фундаментальное самопонимание целой дисциплины: история искусства становится наукой об образах.[1012] Она больше не фиксируется на искусстве, но учитывает все виды образов. Однако именно эта дисциплинарная реконцептуализация уже является решительным шагом к тому, чтобы не ограничивать исследование образов лишь предметными сферами и тематическими полями, связанными с образностью и визуальностью. Ведь помимо самого обращения к теме образа непосредственной целью выступает и уточнение методов. Предпочтение здесь пока еще отдается художественно-историческим методам, в попытке противостоять «угрозам», исходящим от Общей науки об образах на границах истории искусства или за ее пределами.[1013] Так или иначе, постоянно существует опасность, что история искусства превзойдет самое себя и потеряет из поля зрения другие исторические методы, как, например, методы исследования образов в европейской этнологии.[1014]

Для истории искусства такой разворот к собственному самопониманию означает, что она все же может присоединиться к – прерванной национал-социализмом – традиции науки об образах, сформировавшейся главным образом как наследие «варбурговской школы».[1015] Иконология Аби Варбурга (1866–1929)[1016] и его исследования образной памяти придают самый большой импульс науке об образах: Варбург заменяет понятие «искусства» понятием «образа» и собирает не ограничивающиеся искусством образные миры в «Атласе Мнемозины»[1017] – важном труде, сыгравшем роль предшественника по крайней мере для культурологии как исторической науки об образах, которая в своем широком понимании образа опирается на такие часто цитируемые примеры, как статья Варбурга о почтовой марке или эссе Эрвина Панофски о решетке радиатора роллс-ройса. Помимо перспективы, связанной с расширением понятия образа, подход Варбурга содержит в себе зачаток антропологической перспективы исследования образов. Ведь Варбурга в образах особенно интересовала сила влияния преемственных, прежде всего по отношению к античным, образных символов, проявляющаяся в тех устойчивых эмоциональных импульсах, которые свойственны воплощенным в них «формулам пафоса». Панофски развил иконологию Варбурга до уровня ведущего, правда все еще текстологически ориентированного, метода истории искусства, который позже будет «переработан» в визуальные методы (прежде всего Митчеллом и подходами новой художественной истории – new art history). Как продолжение исследований Варбурга, посвященных энергии образов, связанной с телом, и ее сильному эмоциональному воздействию, несколько лет назад – и снова в Гамбурге – возникло исследовательское направление междисциплинарной «политической иконографии».[1018]