Культурный дневник 16.01.2014- 18.06.2013

– Есть много случаев, когда поэт или писатель не в состоянии завершить. Где-то сама по себе тема не может быть завершена. Он писал стихотворения, а потом к ним возвращался. Я говорю со своей точки зрения, не поэта, а именно семиотика: я пишу, например, статью о сиренах у Гомера и возвращаюсь к своим старым статьям, вместо того, чтобы писать, как какой-то графоман, новую статью, повторяясь. Я просто переделывал, делал новый вариант статьи, поскольку то, что было мне неясно раньше, становилось ясно. То же самое, я думаю, у Бахтерева: вместо того чтобы сочинять новое стихотворение, он делал вариант старого стихотворения, и старое стихотворение приобретало другой смысл. Это вариантность, постоянное возвращение к исходной точке. Вы читали знаменитую книгу "Миф вечного возвращения" Элиаде? Это постоянное возвращение к исходной точке, в нем я не вижу ничего необычного. Бывают люди, которые постоянно  возвращаются к одному воспоминанию, к какой-то значительной точке во времени и не могут выйти из ее поля притяжения. В этой незаконченности есть свое очарование. Законченность в иных случаях разочаровывает, закрывает, замыкает, не оставляет вам выхода. У Бахтерева все открыто, все течет, все изменяется.

Ноль-объекты

Распечатать

8 прокомментировали

Поделиться в социальной сети

Поднос "Асса"

Дмитрий Волчек

Дата публикации: 26 июня 15:06

Собирают деньги на лечение Георгия Гурьянова (Густава), музыканта группы "Кино" и художника. Я не видел его много лет, со времен первых московских рейвов – Gagarin Party и "Мобиле" в неправдоподобном 1991 году. Густав был необычайно красив, похож на тоталитарную статую – гребца или дискобола из евгенической фантазии 30-х годов. Он рисовал своих перфектно-спортивных двойников и сам был превосходной моделью. Совсем недавно на выставке "Асса" в петербургской Академии художеств я видел его замечательный портрет: художник Евгений Козлов мудро выбрал анахроничный материал: мешковину, словно отобранную продразверсткой у несчастного середняка.

Выставку "Асса" – архив Сергея Бугаева-Африки и картины "новых художников" из его собрания – ругали: "В стенах Академии это искусство сейчас смотрится потускневшим хламом". В самом деле, похожий на саркофаг Тициановский зал ей изрядно навредил, в его пыльности потерялись даже шедевры: "Заводская проходная" Вадима Овчинникова, оптимистичный портрет юного Африки с плеером, "Голос Африки" (разинувшая шоколадный рот Винни Мандела) и неподписанная дощечка с бурлюкообразной ламентацией "В моем желудке Житомир".

Тимур Новиков, "Ноль-объект"Зато неожиданно я ощутил психотерапевтический эффект: выставка оказалась превосходным лекарством от ностальгии. События, которые в вакууме 80-х годов казались исполинскими, теперь, благодаря сохранившимся в архиве Африки документам, потускнели и съежились. Первые дыры в железном занавесе, представлявшиеся 30 лет назад чудом, сейчас выглядят, скорее, комично. Сколько было разговоров и мечтаний об Энди Уорхоле, выглянувшем из своего заморского облака  и заметившем новое ленинградского искусство, какими невероятными слухами обросла эта история, но от нее остались лишь банка супа Campbell’s с автографом и безжизненное письмо из журнала Interview. Столь же невразумительны следы других важных заграничных аппариций, будь то многолетнее кружение сумасбродной тусовщицы Джоанны Стингрей или краткий визит многомудрого Феликса Гваттари. Теперь я склонен думать, что и печальный миллионер S., автор книги о депрессии, и похожий на пожилого бобра искусствовед L., сочинивший роман о Жиле де Рэ, восхищались не столько произведениями новых ленинградских художников, сколько доступной красотой их авторов, young Russian innocents, но в ту пору такие циничные мысли в голову не приходили.