Купавна

— Нешто не скажу?! Скажу да и сам подскочу, — ответил живо старик и прибавил настоятельно: — А ты того… За пшеницей-то приглядывай! Не ровен час… — И, удаляясь, восторженно проговорил: — А Микола Василич! Ай, Микола… Курганный капитан…

«Курганный капитан»! Что бы это еще значило?» — подумал я.

К дому Цырулика подкатили быстро. Я едва успел удовлетворить свое любопытство относительно «Курганного капитана».

— Хо-хо! — громыхнул Свирид Карпович. — Николай Васильевич вернулся с войны в звании капитана. И в нашей степи несет службу по-воински — хранитель истории, командир решительный. Потому сам народ и наделил его этим почетным званием. — Он многозначительно воскликнул: — Ого! Что это у вас в руках?

— Записки вашего Курганного капитана.

— Значит, доверился вам? Это хорошо!.. Кое-что и мне читал. Говорит, мысли надо проверять на хороших людях. Приятно, что вы пришлись по душе ему. Не всякому он доверится. Ну и как, всю тетрадь осилили?

— Ее не надо осиливать, — ответил я, и с искренностью добавил: — Исповедь человека, если она идет от души, всегда трогает.

— Спасибо вам, спасибо! — возликовал Цырулик.

Я понял, с какой сердечностью он привязан к Градову. Видать, здесь не найти человека, кто не был бы рад общению с Дружбой — Курганным капитаном.

Свирид Карпович распахнул передо мной незапертую дверь своего кирпичного дома. Выло в нем комнат пять, но хозяин пригласил меня на кухню, где стоял соблазнительный запах наваристого украинского борща. Сразу же угостил каким-то необыкновенным напитком.

— Чистый нектар, настаивал на тысяче и одной курганной травке, — хитро улыбнувшись, сказал он, доставая кувшин из холодильника.

— Богато живете.

— Не лучше других.

— Разве? Вы же голова.

— Хо-хо! — будто забил в колокол Цырулик. — Нет у нас разницы между головой колхоза и рядовым тружеником. Особенно в таком вопросе, как устройство быта.

— Похвально! — воскликнул я.

— А мы не ради похвалы живем и работаем, — возразил он и разговорился: — Все блага — результат труда, благодаря чему получаем устойчивые урожаи, добиваемся высоких надоев. Ну, конечно, много строим, на денежки не скупимся, благо на доброе дело всегда имеются… Посмотрите наши культурно-бытовые здания!.. Спросите, откуда все это? Суть в главном — это научная основа ведения хозяйства во всех отраслях его. У нас вы не найдете ни одного бригадира, который бы не имел высшего специального образования или не учился заочно, не говоря уже о специалистах… А еще… В копеечку нам вошло приобретение электронной машины. Зато благодаря ей мы знаем, сколько и в какое время требуется внести в почву минеральных и органических удобрений, когда и какой проводить уход за посевами. Ошибок почти не бывает, и машина уже окупила себя. И что еще важно — будущее людей, их образование и культура. В этом смысле главное — постоянная забота о детишках и вообще всей молодежи. В каждой бригаде есть типовые школы, есть даже школа-интернат, вот та, в нашем поселке, в которой за партами сидели еще наши отцы. Реконструкция старого помещичьего дома потребовала много денег. Но зато там теперь, с пристройкой, — сто две комнаты. И Дом учителя на пятнадцать семей. И еще… Представьте себе, в колхозе нет ни одной матери, которая бы несла утром ребенка в ясли или вела бы в детский сад. Быльем поросло такое… Подходит к дому машина со специально работающим в этой отрасли человеком. Он и забирает на весь день ребятишек. На такой работе, к примеру, и моя жена состоит.

— Агриппина Дмитриевна?

— Нет, моя вторая жена, Вера Павловна, — ответил Цырулик и поспешил пояснить: — У нас с ней двое ребятишек — близнята. Они только-только пошли в детский сад. — Он вдруг спохватился: — Что? Послышалось, спросили, откуда в нашем колхозе берутся средства на благоустройство?

Я о том не спрашивал, однако решил не прерывать ход его мыслей. А он, заложив руки за спину, слегка покачивал из стороны в сторону свое маленькое тело и, приподнимаясь на цыпочки, с увлечением продолжал:

— Оттуда же… Значит, так… Женщина, мы так постановили, освобождена от многих домашних забот. Она поспевает и на работу, и в личном хозяйстве…

Мы перешли в гостиную, где был электрический камин, выложенный кафельной плиткой. Свирид Карпович щелкнул выключателем на стене, в камине зажужжал вентилятор, вспыхнули огоньки, точно язычки живого костра; в комнате повеял прохладный ветерок.

— Не уроди, скажем, год-два, — говорил Цырулик, — и это не особо отразится на хозяйстве. Не сочтите сказанное за словесную трескотню, но запасы и в колхозной казне, и на личных счетах колхозников надежные. Почти у каждого тысячи рублей на сберкнижках, в пользовании государства. И человеку, и государству — не убыток. Словом, народ у нас сметливый. И коммунисты головастые. А их у нас под сто пятьдесят. С ними нашим людям смелее самое тяжелое дело тащить в гору — с размахом, не вполовину силы, а на всю мочь…