Купель дьявола

У меня точно немного. Послезавтра приедет техник… Но почему я должна принимать на веру то, что он приедет послезавтра? А если он и приедет, то где гарантия, что он не такой же юродивый, как Херри? Нужно было покопаться в моторе, я же немного разбираюсь в нем, я видела, как чинил его мой капитанишко в Питере…

Я описала небольшой полукруг и несколько придвинулась к каминным щипцам. Теперь, при желании, я могла бы до них дотянуться. Если, конечно, Херри не разгадает мой замысел раньше.

Но Херри-бой был слишком поглощен своим Зверем.

– Я не знаю, сколько времени у нас осталось, – снова повторил он, – но аргументов – хоть отбавляй.

– Давайте, – благословила его я.

– Начнем с конца. Главный свидетель – это вы, Катрин.

Кем-кем, а главным свидетелем я уже побыла. Но лучше бы сейчас передо мной сидел Кирилл Алексеевич Марич…

– Почему я?

– Ваше удивительное сходство с девушкой на картине. Даже имена совпадают. Вы появляетесь рядом с исчезнувшей частью картины, более того – вы обладаете этой частью. Я не буду сейчас уточнять, как она попала к вам.

Сделай одолжение, Херри-бой!

– Хотя это тоже важно… Прежде чем она оказалась у вас, погибло несколько человек, правда? – Херри-бой незаметно для меня выправился, он перестал смахивать на сумасшедшего, но зато стал удивительно похож на дознавателя. Но дознаватель с голландской стороны – откуда он может знать о смерти Быкадоро-ва? Ведь эти сведения нами никогда не афишировались, так же как и сведения о первом известном владельце картины – Аркадии Аркадьевиче Гольтмане…

– Один точно погиб. И почти на ваших глазах, – уклонилась от прямого ответа я.

– Вот видите… Доска из России – это часть целого. Но и она обладает самостоятельной силой…

– И вы вызвали меня сюда именно поэтому?

– Я не вызвал… Я пригласил вас. Я думаю, вы поможете мне найти ключ. Именно вы, рыжеволосая Катрин…

– Ключ? Какой ключ?

– Мне кажется, Лукас оставил здесь что-то. Он оставил ключ…

– Это метафора, Херри? – осторожно спросила я.

– Как хотите, – он нетерпеливо дернул подбородком. – Можете называть это метафорой… Суть не меняется. Лукас не мог уйти просто так. Он оставил ключ, и я уже видел слепок этого ключа. Мне кажется, что видел…

– Я не совсем уверена, что понимаю, о чем вы мне говорите, – с сумасшедшими лучше быть лояльной. Терпение и благожелательность, Катерина Мстиславовна!

– Сейчас поймете, Катрин.

Херри-бой с удвоенной энергией заползал среди фотографий и выбрал наиболее удачный снимок центральной части триптиха. Затем снова полез в папку и вытащил еще один снимок.

– Вот, смотрите. Это петербургские снимки «Всадников». Те, что я делал в мастерской у второго вашего приятеля, Ивана Бергмана. Вы помните?

Конечно же, я помнила: софиты, которыми Херри окружил «Всадников», несколько точек съемки и разные объективы. Тогда Херри-бой казался безобидным специалистом по Лукасу ван Остреа, он не вызывал у меня никаких опасений.

– Да. Я помню.

– А теперь я просто соединю их.

– Что?

– Фотографии… Пока фотографии, ведь «Всадников» еще нет в Голландии. Я соединю их так, как выглядели бы вместе левая створка триптиха и его центральная часть.

Херри-бой составил фотографии, и картина начала Страшного Суда стала еще более полной. Всадники состыковались с видениями Зверя идеально.

– Теперь вы понимаете, что это одно целое?

– Да. Теперь понимаю. – Херри-бою действительно стоило бороться за «Всадников», он нуждался в них больше всего. И он имел самые предпочтительные права.

– Мне нужны «Всадники», Катрин! – он посмотрел на меня умоляюще.

– Я же сказала. Переговоры можно начать в самое ближайшее время. Только вот что, Херри… Где же еще одна створка? Правая?

– Я не знаю…

– А как к вам попала центральная часть?

– О, это еще одна давняя история. Я уже говорил вам о страшном наводнении 1953 года. Тогда вода прорвала дамбы. Ее нашли в одном из домов у Рейна, хозяева которого погибли. Утонули. Картина была передана сюда, в Мертвый город. Уже после этого Мертвый город стал музеем.

– Ну а вы как здесь оказались, Херри? – я с видимым удовольствием задавала Херри-бою самые простые вопросы, именно они отводили его от опасной черты невменяемости.

– Я был студентом Амстердамского университета, когда впервые услышал о Лукасе Устрице. Факультет естественных наук.

Ну что ж, студенты факультета естественных наук чаще всего ударяются в мистику, точно так же, как физики-ядерщики обожают ходить в церковь по выходным.

– Я приехал сюда на экскурсию, совершенно случайно, со своими друзьями, со своей невестой и увидел картину… И она сказала мне…

– Невеста?

– Да нет же… Картина… Я стоял перед ней, и она сказала мне: «Ты должен остаться здесь, Ламберт-Херри»…