Купель дьявола

– Даже если предположить, что мы имеем дело с каким-то планом…

– Ну наконец-то! Вы тоже поверили…

– Даже если предположить это, мы не знаем, к чему он относится и что это такое на самом деле. Периметр комнаты? Периметр дома? Периметр города…

– В этой местности города никогда не строились по периметру… Они подчинялись только береговой линии. Линии дамб и дюн.

– Ценное замечание. Значит, город отпадает. Но это все равно не решает задачи. И с чего вы взяли, что этот план… Будем называть его планом… Относится именно к Мертвому городу Остреа?

– Я не знаю… Но я хочу верить. Мертвый город был последним прибежищем Устрицы. Был последней его мастерской… Дайте мне ключ, Катрин! Вы найдете его, я уверен.

Увлеченная изучением фотографий, я все-таки ослабила бдительность, я позволила сумасшедшему Херри-бою приблизиться ко мне. Лицо голландца, умоляющее и грозное одновременно, нависло надо мной. Он ухватил меня пальцами за подбородок, и я вдруг почувствовала необыкновенную легкость и пустоту внутри. Еще мгновение – и он меня поцелует…

Дыхание Херри-боя стало прерывистым, губы раздвинулись, и за ними открылась гряда белых, влажно поблескивающих зубов. От его волос пахло всеми старинными рукописями сразу, – полусгоревшим сафьяновым жизнеописанием Лукаса Устрицы, никогда не виденными мной записками Хендрика Артенсена, хранилищами Роттердамского и Утрехтского университетов. И даже факультетом естественных наук, где так и не доучился Ламберт-Херри Якобе.

Сейчас он меня поцелует.

Сейчас.

Я закрыла глаза. И ничего не произошло.

– Дайте мне ключ, Катрин, – снова сказал он.

И магия его волос, магия светлых глаз за стеклами очков тотчас же разрушилась. В очередной раз я почувствовала себя жестоко обманутой. Что за непруха в самом деле, что за дрянное лето и огрызок осени, в которых я не представляю для мужиков самостоятельной ценности. И Леха Титов, и даже жалкий Херри-бой воспринимают меня как средство, как багет для картины Лукаса, как декоративную деталь! Ни с чем подобным я еще не сталкивалась. Даже насквозь лживый Быкадоров был со мной не в пример искреннее…

– Дайте мне ключ… Исполните предназначение, Катрин!..

Опять началось.

– Какое предназначение, Херри?

– Вы знаете.

– С какой стати я должна что-то найти? Я даже не знаю, где искать. И самое главное – что… Пальцы Херри разжались.

– Я смотрю на эти фотографии с утра до вечера. Я потерял чувство реальности. Я уже почти не воспринимаю их. А вы – вы видите это впервые. Вам должно повезти. Новичкам везет даже на бегах…

Но я уже не слушала Херри-боя. Этот остров в Северном море – он странно действовал на меня. Все здесь было наполнено тайными и явными смыслами, дурацкими на первый взгляд совпадениями, которые вовсе не казались такими уж дурацкими. Вот и сейчас – за совсем короткое время Херри-бой выел мне плешь мифическим ключом…

…и я, обозленная и обалдевшая, вдруг увидела нечто. Нечто, что так подходило к ключу.

Замок.

Сначала я даже не придала этому значения и лишь несколькими минутами позже сообразила, что возможное решение может быть совсем рядом. Недаром же я так уцепилась за сцену экзекуции римского папы скорпионами.

Неожиданно мелькнувшая в самой подкорке мысль заставила меня вглядеться в нее пристальнее: рот старика в тиаре, измученного демонами, был широко открыт и подозрительно смахивал на замочную скважину: в самом примитивном ее воплощении. Кроваво-красные губы придавали ей налет изысканности и уводили от основного смысла. И все же, все же…

Оторвав взгляд от старика, я сосредоточилась на полулюдях-полускорпионах: уж очень активно их хвосты задевали лицо тиароносца.

Порнография ближнего боя, сказал бы Быкадоров. Именно этой, почти непристойной сцене выражение подходило больше всего. Я примеряла его исключительно к любовным играм, но только теперь поняла его истинный смысл.

Скорпионьи хвосты сплетались в каком-то причудливом танце, они ритмично чередовались друг с другом, они были так осмысленны…

– У вас есть бумага, Херри? – глупо спросила я.

– Конечно, – он насторожился.

– Дайте, пожалуйста…

– Вы что-то увидели? – Херри-бой с сумасшедшей надеждой посмотрел на меня.

– Еще не знаю. Дайте бумагу и ручку.

Херри метнулся к столу, стопки статей и каких-то документов полетели в разные стороны. Он вернулся через секунду и с готовностью протянул мне канцелярские принадлежности. Я улеглась прямо на фотографии и принялась переносить танец скорпионьих хвостов на глянцевую бумагу. Получилось очень похоже, недаром же я когда-то окончила художественную школу. Но, как оказалось, не обладала и миллионной долей таланта Устрицы.

Старательная копия сразу же потеряла смысл: всего лишь натуралистически изображенные членистоногие класса паукообразных.

– Ну? – выдохнул Херри-бой, пристально следя за моими манипуляциями.

– Ваш чертов художник, он действительно гений, – сквозь зубы процедила я. Херри-бой самодовольно улыбнулся.