Кусачая книга

Все гости разоделись как могли. Чарли отметил, что Додлин, отвечающая за украшение зала, потрудилась на славу. Повсюду разместили красные и чёрные занавеси – цвета правосудия. Тут и там стояли огромные букеты алых роз-циклопов, их единственный глаз зорко глядел по сторонам. На стены повесили гигантские зеркала: каждое показывало значимый момент из жизни судьи: вот он стучит деревянным молотком, вот выходит из здания Академии, и полы его алого плаща величественно развеваются, вот произносит тост во время застолья академиков… Лишь одно изображение было неподвижным, семейное фото: судья рядом с сыном Тибальдом. Несомненно, таким образом Додлин ненавязчиво выдвинула своего сына вперёд, не слишком этим злоупотребляя, зато её снимка нигде не было видно.

Чарли принялся разглядывать гостей и наконец нашёл Додлин – она сидела в самом низу, в первом ряду. Сначала он её не узнал, потому что по такому случаю она оделась в чёрное и красное. На ней, всегда одевавшейся в пастельные тона, столь интенсивные цвета смотрелись странно – казалось, они её подавляют.

Заметив, с кем разговаривает супруга судьи, Чарли вздрогнул. Лилий, его брат Сухостой и какая-то высоченная дама, с ног до головы одетая в розовое. Чарли предположил, что это Мина, директриса Чистилищного, сестрица братьев Атрависов. Наверняка и шептуны где-то неподалёку. Чарли нервно оглядел пол вокруг себя.

Вдруг с грохотом ударили молотком.

– Прошу минутку внимания! – Слово взяла дама-академик; Чарли её узнал: это была Стеффи Аликанте. Витавшие под сводами купола перешёптывания моментально смолкли. – Судья Радамант Денделион не нуждается в особом представлении, тем более что наши друзья из «Магического вестника», – Стеффи взмахом руки указала на несколько журналистов, сидящих в первом ряду, – вчера посвятили ему большую статью. И всё же мне бы хотелось сказать пару слов.

Послышалось несколько вежливых смешков: публика давала понять, что оценила шутку.

– Радамант родился пятьдесят шесть лет назад в квартале Сливочной Феи; его мать была известна в высшем свете своим прекрасным вкусом и элегантностью; отец, академик Эдмонд Денделион, отвечал за «Словарь заклинаний» без малого тридцать лет. Очень рано молодой Радамант стал известен своими проказами, говорящими о его живом характере и редких для столь юного возраста дарованиях…

Чарли вздохнул. Очевидно, эта церемония задумывалась как чрезвычайно серьёзное мероприятие, и, несмотря на нависшую над ним смертельную угрозу, Чарли изнывал от скуки.

Он не хотел привлекать внимание к членам Ложи и всё-таки осторожно высматривал их в толпе: готовы ли они действовать? В конце концов он заметил госпожу Кисточку: она загримировалась! Чарли узнал волшебницу лишь по тощей фигуре и по её богатому наряду. Она что-то шептала на ухо какому-то мужчине, возможно управляющему «Насмешливой Благотворительности». Или это не он? В любом случае, не стоит слишком на них таращиться, чтобы ненароком не выдать. Чарли снова попытался вслушаться в речь Стеффи Аликанте.

– …Посвящение в Аллегорию – это не то же самое, что экзамен на получение магической степени. Однако Радамант Денделион создал для своего посвящения не один, а целых три шедевра. Передаю ему слово, чтобы он сам мог вам их представить.

Судья с готовностью занял место своей коллеги. Он пытался придать лицу выражение одновременно скромное, умное, внушающее доверие и весёлое, но, поняв, что это перебор, в итоге отказался от скромности. Он сделал знак двум ассистентам, и те принесли большой дорожный саквояж, который Чарли уже приходилось видеть. Открыв саквояж, судья достал оттуда меч с тонким прозрачным клинком, которым недавно проткнул тело Чарли:

– Чтобы стать Аллегорией правосудия, я много лет трудился над тремя важными атрибутами. Перед вами Меч Истины – он заставляет преступников признать свои злодеяния, разжигая в них чувство вины. – Радамант Денделион медленно повернулся, держа меч в вытянутой руке, дабы зрители могли получше его рассмотреть. Раздалось несколько робких хлопков: публика не понимала, настал ли подходящий момент для оваций или ещё нет. Судья снова запустил руку в саквояж и на этот раз достал весы – Чарли уже видел их в действии. – Карающие Весы позволят мне оценивать степень вины преступников и судить их сообразно ей.

«Лжец! – подумал Чарли. – Эти весы нужны тебе, чтобы искажать истину как заблагорассудится и назначать виновным того, кого твоя душа пожелает».

Между тем судья вновь запустил руку в саквояж и на этот раз достал оттуда длинную ленту из красного шёлка:

– И наконец, благодаря Повязке Искупления я смогу увидеть, совершит ли преступник новые злодеяния в будущем!

На сей раз Додлин встала, повернулась лицом к зрителям и, предлагая последовать её примеру, захлопала в ладоши. Зал взорвался громом аплодисментов. И всё же Чарли показалось, что многие воздержались и не хлопали.