Кусака

Сержант смотрел вслед улетающему вертолету, пока мигающие огни не скрылись из виду. В католической церкви за рекой звонил колокол. На Селеста-стрит и Кобре-роуд горстка людей, переговариваясь, разглядывала черную пирамиду, но большинство горожан разошлись по домам. Сержант наблюдал, как столб фиолетового света медленно делает оборот за оборотом. Больше всего он напоминал Сержанту столб, какие стоят перед парикмахерскими. Купол лиловой решетки терялся в неподвижных облаках черного дыма, пахло гарью. Этот запах не нравился Сержанту – от него оживали темные существа, таившиеся в его сознании.

Бегун заскулил.

– Э-э, ну-ка не плакать, – успокаивал Сержант, нежно поглаживая воздух. – Я же тебя не бросаю.

Внизу что-то пошевелилось, и вдруг Сержант совсем рядом увидел омытое лиловым светом личико девчушки. В русые волосы набилась пыль. Девочка высунула голову из узкой щели под эстрадой, куда едва можно было заползти, и теперь озадаченно разглядывала Деннисона.

– Мое почтение. – Сержант узнал ребенка. – Ты дочка мистера Хэммонда, Стиви.

Девочка молчала.

– Ты ведь меня знаешь? Я Сержант Деннисон. Один раз мама приводила тебя к нам в школу. Помнишь?

– Нет, – на всякий случай сказала Дифин, готовая в любой момент снова заползти в укрытие.

– А я вот хорошо помню. Хотя, кажется, это было в прошлом году. Сколько тебе нынче будет?

Дифин задумалась.

– Сколько, – повторила она.

«Занятный голос, – подумал Сержант. – Осипла она, что ли? Или шепчет. Послушать, так ей впору пить микстуру от кашля».

– Что ж ты тут делаешь? – (Опять никакого ответа.) – Вылезла бы поздороваться с Бегуном. Я помню, ты ему понравилась.

Дифин замялась. Существо не казалось опасным, улыбка, озарявшая грубые черты, была… как тут выражаются… приятной. Что это, знак мирных намерений? К тому же Дифин разбирало любопытство: она видела, как человек подошел, слышала, как он сел на плоскую поверхность у нее над головой. Один. Почему же он тогда все время общался с существом, которого называл Бегуном?

Дифин выползла наружу. Сержант увидел, что одежда девочки вся пропылилась, руки и лицо в грязи, развязавшиеся шнурки кроссовок тащатся по земле.

– Ох и влетит тебе от мамки! – сказал он. – Ты ходячий комок грязи!

– Я думать, я быть доч-ка, – сказала вновь озадаченная Дифин.

– Ну… ага, конечно. Я просто хотел сказать… ну да ладно. – Сержант хлопнул по выгоревшим добела на солнце доскам рядом с собой. – Садись.

Дифин не вполне понимала, о чем речь, – она не видела ни стула, ни скамьи, ни табуретки, на которую можно было бы опереть крестец человеческого тела. Поэтому решила, что ее приглашают просто скопировать позу. И начала садиться.

– Эй! Не придави Бегуна!

– Бегу-на? – вопросительно повторила она.

– Конечно! Вот же он! Бегун, подвинь попу и дай девчушке сесть. Помнишь ее? Стиви Хэммонд?

Проследив за тем, куда смотрит Сержант, Дифин увидела: человек разговаривал с пустым пространством.

– Ну, садись, – сказал Сержант. – Бегун подвинулся.

– Я предпо-читать… Как же это говорится? При-ни-мать верти-каль-ное поло-жение…

– А? – Сержант нахмурился. – Это по-каковски?

– Веб-стер, – последовал ответ.

Сержант расхохотался и громко почесал коротко стриженную голову.

– Ох и штучка ты, Стиви!

Она внимательно понаблюдала за движением пальцев Сержанта, потом взяла прядь собственных волос и выявила разницу. Из чего бы ни состояли формы жизни под названием «человеки», общих характеристик у них, несомненно, было немного.

– Так чего ты прячешься под эстрадой? – спросил Сержант, почесывая Бегуну морду. Дифин водила глазами, следя за совершающей волнообразные движения рукой. Сержанту ее молчание показалось угрюмым. – Вон что… Удрала из дому?

Никакого ответа.

Он продолжал:

– Ну, тут удирать особо некуда. Родители-то небось волнуются? Вон, эка пакость расселась!

Дифин наградила предмет разговора быстрым холодным взглядом, и тело, которое она занимала, сотрясла дрожь.

– Вы называть это так? – спросила она. Подобного термина в Вебстере не было. – Э-ка па-кость?

– А то что же? – Сержант хмыкнул и покачал головой. – Сроду ничего такого не видел. И Бегун тоже. В эту штукенцию можно легко засунуть весь город, еще и место останется.

– Зачем?

– Что – зачем?

Дифин, чувствуя, что имеет дело с формой жизни, обладающей минимальными способностями, терпеливо пояснила:

– Для чего засунуть весь город внутрь э-ка па-кость?

– Я не то хотел сказать. В смысле… ну, понимаешь – к примеру. – Сержант обвел взглядом небесную решетку. – На моих глазах самолет врезался в эту штуку. Раз – и нету. Я с крыльца все видел. Недавно толковал я с его преподобием, дак он говорит, это все равно как ежели бы над Инферно перевернули вверх дном стеклянную миску. Говорит, нету ходу ни туда ни сюда. Никому и ничему. Он говорит, это что-то из… – Он махнул рукой в ночь. – Оттуда, издаля. – Сержант опять потянулся к Бегуну. – Но мы с Бегуном не пропадем, не сомневайся. Мы уж давно вместе. Нипочем не пропадем.

«За-блуж-дение, – подумала Дифин. – Настойчивая вера в нечто ложное (противоречащее истинному), типичная для некоторых психических нарушений». И спросила: