Кувейт. Мозаика времен

Жизнь в кочевых племенах Неджда веками строилась в соответствии с обычаями и традициями предков. Фундаментом их существования была племенная солидарность. С принятием ихванизма и с переходом к оседлому образу жизни, к проживанию в худжжарах, их объединяющим началом сделалось братство по вере. Появился и зримый отличительный знак ихванов — белый головной платок, без игала (обруча), непременного многовекового атрибута жителя аравийской пустыни. Отказ от игала означал отказ от кочевого образа жизни. Кочевники-аравийцы использовали игал, сплетенный из черных волос домашних животных, и для удержания платка на голове, и для связывания ног верховых животных, чтобы они не уходили со стойбищ, и для защиты головы от сабельного удара во время боя.

Эмир Ибн Са’уд, рассказывает Амин ал-Рихани, делил ихванов на три категории. Первых из них, которых именовал «здравомыслящими», привлекал для службы в государственных структурах власти. Вторых, «терпимых к чужим мнениям и верованиям», то есть людей толерантных, использовал в связях и контактах с внешним миром: в торговле и на дипломатическом поприще. А вот третьих, «неистовых в вере и рвении», задействовал в войнах[469].

Ихваны, отказывавшиеся от кочевого образа жизни, нуждались в дополнительной финансовой помощи. Ее им предоставлял эмир Ибн Са’уд. Арабские источники упоминают о четырех видах такой помощи, а именно:

— ал-шарха: материальная помощь в виде денег или подарков эмиру худжжары. Он напрямую обращался за ней к Ибн Са’уду, своему имаму (шла на нужды худжжары);

— ал-ка’ида: ежегодное денежное пособие ихванам, чьи имена значились в «военном регистре» эмира Ибн Са’уда, то есть тем, кто регулярно участвовал в организуемых им военных кампаниях и проявлял себя на поле боя. Эту материальную помощь предоставляло казначейство эмира Ибн Са’уда (Бейт-эль-маль). Выдача таких пособий-подарков прекращалась по личному распоряжению эмира Ибн Са’уда, что являлось актом наказания ихвана — за трусость, либо же за непослушание;

— ал-барава: подарок продуктами питания (рисом, чаем, сахаром и кофе). Раздавали такие подарки в поселениях ихванов (в разных районах их размещения поочередно) официально уполномоченные на то представители эмира Ибн Са’уда. С просьбами на получение ал-баравы ихваны обращались в диван (администрацию) эмира Ибн Са’уда;

— ал-ма’авха: финансовая помощь ихванам, которые нуждались в деньгах для женитьбы, приобретения домашнего скота или же для возвращения долгов. В данном конкретном случае ихван напрямую обращался к своебу имаму, эмиру Ибн Са’уду, и он лично принимал решение по изложенной ему просьбе[470].

Сэр Перси Кокс первым из представителей английских властей в зоне Персидского залива по достоинству оценил шейха Ибн Са’уда, как новую, «мощную силу» Центральной Аравии и одну из ключевых фигур на политической авансцене Аравийского полуострова в целом. Высказывался в том плане, что для Англии настало время обратить «серьезное внимание на Ибн Са’уда». Игнорируя эмира Неджда, отмечал он, мы рискуем не только «упустить» его, но и обратить в своего врага. Сблизившись же с Ибн Са’удом и заключив с ним договор, мы приобретем в его лице сильного союзника и создадим дополнительный щит безопасности для находящихся под протекторатам Британии шейхов Договорного побережья, равно как и для султана Маската, защитим их от враждебных поползновений со стороны Неджда[471].

Против «сближения с Ибн Са’удом» выступал английский посол в Константинополе. Такого же мнения придерживался, кстати, и Форин офис. В инструкциях своим агентам и резидентам внешнеполитическое ведомство Англии указывало на «несвоевременность и нежелательность появления новых разногласий с турками», которые определенно возникнут, как подчеркивалось в них, сделав Британия хотя бы «полуоборот в сторону Ибн Са’уда»[472].