Кузены

У меня напрягаются плечи. Первый раз вижу Милли такой, а я наблюдал ее реакцию на разоблачение двух самозванцев, включая меня самого.

– Что стряслось? – Она не отвечает. – Что-то с вашей бабушкой? С твоими родителями? С Обри?

– Да, – кивает она наконец. – В смысле, не с ней самой… Она прислала мне сообщение. Ей Карсон Файн рассказал…

Милли поднимает на меня глаза, остекленевшие от шока.

– Доктора Бакстера нашли мертвым сегодня утром. Утонул в лесном ручье позади своего дома.

Глава 13. Милли

Гораздо раньше самого дома мы видим кованые ворота. Футов пятнадцать в высоту, из толстых железных прутьев. По обе стороны, насколько хватает глаз, простирается каменная стена. Другого входа в Кэтминт-хаус нет, разве что попытаться взобраться по поднимающемуся из океана утесу с противоположной стороны.

– Почти на месте, – извещает нас шофер, притормаживая и опуская окно.

Снаружи одуряюще пахнет цветущей жимолостью. Вытащив тонкую серебристую ключ-карту из кармашка противосолнечного козырька, шофер прикладывает ее к сенсору на деревянном столбике. Раздается громкий щелчок, и ворота медленно раскрываются.

Мы едем в «Бентли муллинер» с четырьмя пассажирскими местами сзади, по два друг напротив друга, а между ними столик орехового дерева с хромированной отделкой. Сиденья кожаные, цвета кофе со сливками, десятки кнопок позволяют регулировать температуру, наклон спинки и так далее. Джона всю дорогу экспериментировал со своим, но сейчас, когда машина медленно движется по извилистой подъездной дорожке, поднял голову. На высоких шпалерах по правой стороне от нас цветет жимолость, по левой – пышно зеленеют деревья, каких я не видела больше нигде на острове.

Обри вздыхает. В полосатом платье-рубашке – впервые на ней не шорты – она выглядит неестественно и скованно.

– Хейзел утром прислала сообщение. Похороны в среду. Надо будет попросить Карсона дать нам выходной.

– Да, конечно. – Я веду пальцем по шву на гладкой коже сиденья. – Как считаете, дядя Арчер успел поговорить с доктором Бакстером до его смерти?

– Я думаю… – Джона какое-то время колеблется, словно взвешивая, готовы ли мы к дурным новостям, но потом все же продолжает: – Честно говоря, скорее всего, он с самой нашей встречи просто не просыхает.

Вероятно, так и есть. С разговора в бунгало прошло полтора дня, и от дяди до сих пор никаких вестей. На сообщения он не отвечает, звонки перебрасываются в голосовую почту.

– Бабушка, наверное, уже знает про него? – предполагает Обри. – Ну то есть не могла же она не увидеть статью?

– Да уж, – говорю я. Невозможно представить, чтобы Милдред не передали сразу же.

Обри закусывает губу.

– Мы должны ей рассказать, что это он пригласил нас сюда?

– Нет! – мгновенно реагируем мы с Джоной. Он смотрит на меня с улыбкой, наклонив голову, и меня охватывает внутреннее волнение. Не знаю, что могло бы случиться вчера в его комнате, если бы не известие о докторе Бакстере. И я хотела бы получить ответ на этот вопрос.

– Почему я против – мне известно, – говорит Джона. – Хочу как можно дольше удержаться на этой работе. Джей-Ти уже и так паникует из-за ситуации с Арчером. А ты почему?

Я поднимаю подбородок.

– Мы Милдред вообще ничего не должны. Пусть сама все узнает. Нам никто ничего на блюдечке не преподносил.

Говоря «мы» и «нам», я вдруг понимаю, что действительно думаю о нашей разномастной троице как о едином целом. Я, Обри и Джона здесь заодно, и только мы понимаем друг друга. События этого лета принимают все более неожиданные повороты – хорошо хоть, на этом нелегком пути у меня есть попутчики.

Мы с Обри сидим рядом, лицом по направлению движения. Она вдруг судорожно втягивает воздух, и я понимаю, что уже показался Кэтминт-хаус.

– Ух ты! – восклицает она.

Я выворачиваю шею, пытаясь заглянуть в окно с ее стороны, но через несколько секунд это становится излишним. Подъездной путь выпрямляется, и дом оказывается прямо перед нами.

Если сзади, как мы видели с дороги, было сплошь сверкающее стекло и современный дизайн, то с фасада это совершенно традиционный для Новой Англии особняк. Два симметричных крыла, каждое размером с обычный дом на Чаячьем острове, обрамляют среднюю часть с огромными белыми колоннами и французским балконом над ними. Темная сланцевая крыша круто поднимается вверх, между четырьмя каменными трубами проложен мостик с перилами. Окна – я так и не смогла их сосчитать – высокие, с белыми переплетами и зелеными ставнями. Четырехсекционный гараж у левого крыла сложен из того же камня, что и дымоходы; на обрешеченной стене ярко выделяются цветы жимолости разных оттенков розового. Сразу за домом темно-синий океан смыкается на горизонте с голубым, испещренным кружевными белыми облаками небом.

Я видела фотографии, но они совершенно не передают всего великолепия. На секунду у меня просто дух захватывает, когда я представляю, что в другой реальности могла бы проводить здесь каждое лето под заботливым присмотром любящей бабушки.