– Ты сам не смог не высовываться. Попасть на фото на похоронах и обжиматься с моей двоюродной сестрой – этого в нашем договоре не было. Так что вина на тебе.
– Вот кто во всем виноват! – киваю я на Андерса. – Я бы не связался с тобой, если бы он не разорил моих родителей. Твой отец – лжец и вор!
Я жду, что тот начнет отрицать, однако он просто пожимает плечом, нарочито лениво разжевывая и глотая конфету.
– Твои родители – взрослые люди. Они сами принимали решение, как распорядиться своими деньгами. Оставь эти жалкие попытки переложить ответственность на других.
– Завязывай, – тянет меня за руку Костюм № 2. – Тебе пора в номер. Поедем на лифте или пешком?
– Я сам пойду, – бросаю я, пытаясь вырваться.
Ничего не выходит. Он держит меня как клещами.
– У меня приказ доставить тебя в целости и сохранности в номер. Что я и делаю, – ровным голосом сообщает он. – На лифте или пешком?
– Пешком, – сквозь зубы цежу я. Не хочу чувствовать на себе взгляды Андерса и Джей-Ти, пока мы ждем лифт. Хватит и того, что меня у них на глазах препровождают в номер как арестанта.
Мы молча поднимаемся по ступенькам и через дверь попадаем в пустой коридор на втором этаже. Номер 215 найти несложно – он прямо у лестницы, напротив торгового автомата. Видимо, самый дешевый – из-за шума. Я вставляю ключ-карту, и на дверной панели зажигается зеленый огонек. Взявшись за ручку, я спрашиваю у Костюма № 2:
– Надеюсь, хоть здесь мы расстанемся?
– Не сомневайся. – В его глазах впервые проскальзывает легкая улыбка. Видимо, для него это хоть какое-то отвлечение от повседневной рутины. – Удачи, парень.
Когда дверь за ним закрывается, я облегченно вздыхаю. Наконец-то один. Достаю из кармана телефон в надежде увидеть сообщение от Милли или Обри – нет, ничего. Раздумываю отправить еще одно, но не решаюсь надоедать лишний раз. Хотела бы ответить, уже написала бы.
Номер, конечно, не такой роскошный, как в курортном отеле, но все же лучше комнаты общежития. Две двуспальные кровати с покрывалами в поперечную полоску, небольшой столик перед окном и телевизор с большим экраном, занимающий чуть не всю стену. Шумный кондиционер включен на всю мощь, так что на плечах у меня выступают мурашки. Ванная сияет чистотой и белизной, и я тут же чувствую, что моему напряженному телу не помешал бы горячий душ. Надо, конечно, позвонить отцу, но пять минут ничего не изменят.
Получаются, правда, скорее все двадцать. Идея оказалась отличной – когда повторяешь на автопилоте то, что делал уже тысячи раз, можно хоть на время притвориться, что ничего не случилось, все нормально. Однако когда крохотные бутылочки с гелями и шампунями уже использованы все до единой, а ванная целиком окутана облаком пара, настает момент покинуть уютный кокон душевой кабины. Я выхожу наружу и вытираюсь. Как раз вчера стараниями Карсона Файна наши вещи выстирали и погладили, так что можно даже переодеться в чистое. Спортивные штаны, правда, зачем-то накрахмалили до жесткости, но все равно.
Дальше откладывать звонок отцу предлогов уже не остается. Усевшись на кровать с телефоном в руке, я обдумываю, как бы начать разговор. «В общем, пап, насчет этой классной подработки на лето…»
Может, лучше все же написать? Я открываю список сообщений и невольно моргаю – оказывается, от отца сегодня как раз пришло новое, а я пропустил. Читаю в строке предпросмотра: «Привет, Джона, суд по банкротству прошел…» – и от досады не могу сдержать стон. Я так переживал из-за бала, что совсем забыл – сегодня же перенесенное слушание по делу! Беда не приходит одна… Открываю. Папа, как обычно, накатал один здоровенный абзац вместо нескольких коротких сообщений.
Телефон падает на кровать, я роняю голову в ладони и прерывисто выдыхаю. Глаза щиплет от подступивших слез. Я не позволял себе даже надеяться, но… Им все-таки удалось. Родители работали день и ночь, стараясь доказать, что смогут расплатиться по долгам, не сворачивая бизнес, и им в конце концов поверили.