Лабиринт

Вздрогнув от неожиданности, Сэцу подняла голову. Расставшись на станции с мужем, она всю дорогу думала о нем, перебирала в памяти то, что произошло вчера вечером, и сейчас ей показалось, будто кто-то подслушивал ее мысли и вдруг прервал их. Торико, размахивая обнаженными до локтей полными руками с красноватыми кистями, какие обычно бывают у больничных сестер, подошла к подруге и повела ее за собой.

— А я как будто чувствовала, что ты сегодня придешь,— говорила Торико.

В центре больничного двора стояло простое светло-серое здание, с четырех сторон окруженное зеленым газоном. Приятельницы вошли в вестибюль и повернули налево по коридору, покрытому линолеумом. Консультация помещалась в начале коридора, как раз напротив приемного покоя, но Торико повела Сэцу дальше, и они вошли в небольшой, просто обставленный приемный кабинет главврача, которым он почти никогда не пользовался. Сэцу только первую консультацию получила у врача, а дальнейшее взяла на себя Торико.

Усадив подругу в обитое черной кожей гинекологическое кресло и подняв его под определенным углом, Торико склонилась над ней и профессиональным тоном спросила:

— Ну, как у нас идут дела?

Сэцу сказала, что у нее отекают ноги и появилось ощущение тяжести при ходьбе. Осторожно обследовав ее, Торико велела своей пациентке согнуть ноги в коленях и стала их тщательно ощупывать. Под ее пальцами на белой гладкой коже округлых ног появлялись небольшие ямочки. Отек был незначительный, обычный при беременности, так что подозревать бери-бери или опасаться за почки оснований не было. Но предосторожности ради Торико посоветовала сделать анализ мочи.

— Плод лежит правильно, а это самое главное. Развит он прекрасно, хоть сейчас рожай,— весело засмеялась она, окончив осмотр.

Рослая, полная Торико, казавшаяся особенно массивной в белом больничном халате, подошла к умывальнику. Подставляя руки под сильную струю воды, бежавшую из никелированного крана, она лукаво косила в сторону подруги свои черные узкие глаза с чуть припухшими веками.

— Признаться, я все недоумевала: как это ты решилась завести ребенка, зачем тебе это? Но теперь уж хочешь не хочешь — придется.

Сэцу стояла спиной к приятельнице и повязывала оби. Ей вспомнилось, какой разговор произошел у них при первом ее посещении больницы. Торико тогда отнеслась к ней очень тепло, сердечно и сказала, что еще не поздно принять меры...

— Что вы, что вы, я вовсе не собираюсь! — поспешила возразить Сэцу, и Торико посмотрела на нее удивленно, как на какую-то чудачку.

Когда они работали в Осака, Торико была незарегистрированной женой Акибы, одного из руководителей профсоюза печатников; детей у них не было. Тогда она не могла себе позволить иметь детей, так как и муж и она постоянно находились под угрозой лишения свободы, а затем Торико пришлось надолго разлучиться с мужем.

— А разве вы не хотели бы сейчас иметь хоть одного ребенка от Акибы? —спросила ее Сэцу.

— За это время, милая, мы оба с ребенком давно бы с голоду умерли. Нет уж, рожать детей для нас роскошь. Это все равно что взять в кредит золотые часы или бриллианты, заранее зная, что не сможешь расплатиться, а потом кричать и взывать о помощи.

— Да, но...— хотела что-то возразить Сэцу.

— Ты, конечно, другое дело. У Кидзу есть постоянная работа, на жизнь он зарабатывает. И раз уж вам захотелось иметь ребенка — пожалуйста...— говорила Торико своим ровным, сипловатым голосом.

— Нет, дело не только в этом,— перебила ее Сэцу, но тут же замолчала.

Голова ее была полна каких-то смутных мыслей, которых до конца она еще не осознала и сама, а тем более не могла бы высказать вслух. Сэцу не отличалась красноречием — язык не очень ее слушался, когда она пробовала последовательно излагать свои взгляды. По сравнению с ней Торико была настоящим оратором. Сэцу помнила, как успешно она в свое время выступала с речами не только среди женщин; она могла во время дискуссий заткнуть за пояс и многих мужчин.

Торико продолжала говорить. Она и раньше хорошо понимала, насколько это серьезная общественная проблема — беременность и роды неимущих женщин, но особенно остро она это почувствовала теперь, работая в этой больнице.