Лабиринт

Это немецкий рассказ. У одного аптекаря каждое лето в банки с сиропом заползали муравьи. Вы знаете, что такое сироп? Это густой сладкий отвар из ягодного или фруктового сока или из сока каких-либо растений. Аптекарь долго не мог понять, откуда берутся муравьи, и не знал, как от них отделаться. Тогда он решил установить, по какой дороге они к нему приползают. Он стал следить за насекомыми и наконец выяснил, что муравейник находится за городом на расстоянии шести километров от его аптеки, как раз на таком расстоянии, как отсюда до вершины этой горы.

Юный виконт Ато с жадным детским любопытством слушал рассказ учителя. Пухлые губки мальчика вытянулись вперед, глаза блестели, ноздри слегка раздувались. Сёдзо и его ученик сидели на террасе загородной виллы виконтов Ато в Каруидзава.

Была середина августа. Уже перевалило за полдень. Косые лучи солнца, не такие знойные, как в разгаре лета, проникали сквозь густую листву дикого винограда, сплетавшуюся над террасой зеленым шатром. Солнечные блики падали на плечи учителя и ученика, на столик, за которым они сидели друг против друга, на раскрытую книгу в красном переплете, которую держал в руках Сёдзо. Это была немецкая книга для детей — рассказы о жизни животных. Тадафуми — так звали маленького виконта — был в том возрасте, когда мальчики начинают живо интересоваться разного рода научными сведениями. Во всяком случае слушать такие рассказы ему нравилось гораздо больше, чем зубрить английские слова или заучивать стихи. Поэтому с тех пор, как они приехали в Каруидзава, мальчик все свободное от уроков время охотно проводил в обществе домашнего учителя.

— Выходит, что муравьи отыскивали дорогу домой за шесть километров?

— Да.

— Какая же у них хорошая память!

— Хорошая.

— А у кого память лучше — у муравья или у слона? — спросил мальчик.— Я слышал, что выпущенный на волю слон и через пятнадцать лет помнит то, чему его обучили в цирке...

Увлекшись разговором с учителем, мальчик, сам того не замечая, упорно , но тщетно пытался содрать тонкую, словно бумага, белую бересту с жердочек, из которых сколочен был квадратный столик и остальная садовая мебель, стоявшая на террасе.

— Д-да... На этот вопрос, пожалуй, трудно ответить,— рассмеялся Сёдзо, откидываясь на спинку стула.

Посвежевший, с ровным золотистым загаром на лице и задорно блестевшими глазами, в сером свитере, плотно облегавшем его стройную фигуру, он был сейчас похож на старшего товарища своего ученика. «До чего ж удивительно и оригинально детское мышление! Не успел он услышать про муравья, как тут же сопоставил его со слоном»,— думал про себя Сёдзо, с улыбкой поглядывая на своего питомца. На даче в дни летних каникул между Сёдзо и этим отпрыском аристократического рода установились отношения более непринужденные, чем в городе. Ни учитель, ни ученик уже не испытывали неловкости, какую оба чувствовали весной, на первых порах, и которой с самого начала так опасался Сёдзо. Сейчас они уже были крепко связаны взаимной симпатией и дружбой.

Сверх всякого ожидания ученик оказался на редкость любознательным и смышленым. К тому же этому красивому, живому мальчику были не свойственны некоторые неприятные черты, зачастую отличающие детей аристократов. В расположении Тадафуми к новому репетитору немалую роль сыграло то обстоятельство, что Сёдзо не был профессиональным учителем, и мальчик это знал. Он искренне привязался к молодому человеку и свое уважение и доверие к нему выражал с очаровательной детской непосредственностью.

Это радовало Сёдзо и будило в нем ответное чувство, быть может особенно нежное потому, что его сердце было свободно от глубоких привязанностей и еще не изведало настоящей любви.

— Сэнсэй ²⁴, почитайте еще что-нибудь.

— Завтра. Если вы в диктанте сделаете не больше трех ошибок, я прочитаю вам самый длинный и самый интересный рассказ.

— Завтра?..— разочарованно протянул мальчик и, быстро вскочив, вмиг оказался за спиной учителя. Обвив его шею коричневыми от загара руками, от которых вкусно пахло солнцем и хвоей, он заглянул своими миндалевидными глазами ему в лицо и, ластясь, как котенок, проговорил:

— Знаете что, прочитайте мне самый короткий и самый неинтересный рассказ, но только сегодня!

Это рассмешило Сёдзо. Переводя с немецкого по красной книжке с картинками, которая была у него в руках, Сёдзо стал рассказывать о попугаях, отличающихся наибольшей памятливостью среди птиц. Они примечательны не только своей изумительной способностью подражать человеческой речи, но и высокоразвитым чувством товарищества. Они живут стаями, прекрасная организация которых живо напоминает общественные союзы, построенные на началах взаимопомощи.