Лабиринт

Невольно он со Злостью оттолкнул Чэна и развязал полотенце, которым была прикреплена винтовка. У него, должно быть, больше силы, чем у Чэна. Сёдзо приподнялся и стал туго обматывать полотенцем ногу. Может быть, это было не так, но ему показалось, что боль стала меньше. И все-таки встать он не мог.

— Чэн, беги один! — вырвалось у него.— Если нас схватят, то тогда мы оба пропадем.

— Нет, нет, так нельзя! — Можно было только удивляться той неожиданной твердости, с какой Чэн отверг его предложение.— Я ведь могу идти. И если вы сумеете хоть немного двигаться, мы уйдем вместе.

— Пока мы будем плестись, нас хватятся в отряде и тогда — крышка!

— Можно спрятаться в пещерах, где недавно выбирали землю. Как-нибудь до них доберемся, а потом потихоньку двинемся дальше. Наверняка не найдут.

И в самом деле, вполне вероятно, что преследователи в первую очередь бросятся в деревню О., в которой жил Чэн, и никому не придет в голову, что они скрываются где-нибудь поблизости.

В таком случае до завтрашнего вечера нужно прятаться в пещерах. Так и надо сделать. Питаться можно будет сушеной редькой. Но если преследователям после того, как они ни с чем вернутся из деревни, вздумается прочесать окрестности, они обязательно бросятся к пещерам. Ведь и сам Сёдзо, размышляя о том, где могут скрываться партизаны, в первую очередь думал об этих пещерах.

— Нет, там опасно. В общем беги! Только не вздумай идти к себе домой. На вот, возьми!

Сёдзо вынул из кармана горсть тянучек и сунул их во влажную дрожащую руку Чэна. Плаксивым, женским голосом Чэн упорно твердил, что один не пойдет. В другое время такая преданность тронула бы Сёдзо. Но сейчас ему было бы легче, если бы Чэн просто убежал. Ведь каких трудов стоило притащить его сюда! Нельзя терять времени на лишнюю болтовню. Нервы Сёдзо сдали, и он раздраженно сказал:

— Говорят тебе, иди, значит, иди!

Чэн молчал.

— Почему не уходишь?

— Одному...

— Опять за свое? Будешь мешкать — я тебя сам пристрелю!

Чэн пискнул, как летучая мышь, и отпрянул. Его темная фигура метнулась в сторону, и он сразу исчез В ночном мраке. На мягкой пашне шагов не было слышно, и только по поднятой ногами пыли Сёдзо догадался, в каком направлении побежал Чэн. «Конечно, в деревню, но, может быть, он туда не зайдет, а где-нибудь в другом месте укроется». Сёдзо был в этом уверен. Ну ладно, по крайней мере хоть Чэн бежал. И это успокаивало его, но при мысли, что сам он будет пойман, Сёдзо начинал скрипеть зубами. Однако время, что он просидел здесь, пошло на пользу. Сёдзо показалось, что боль в ноге несколько утихла. Он взял винтовку и попробовал подняться. Правая нога была тяжелой и стала будто вдвое толще. Опираясь на винтовку, он попробовал сделать несколько шагов и убедился, что кое-как все-таки может идти.

«Интересно, сколько прошло времени с тех пор, как я увел Чэна?»—подумал Сёдзо, продолжая идти. Пока не переходили ров, все шло без задержки — по намеченному плану. На все это не потребовалось и пятнадцати минут. Из-за неудачного прыжка пропало, наверно, не больше получаса. Следовательно, с тех пор как они ушли из башни, прошло минут сорок пять, а может быть, и того меньше. Значит, до смены караула остается почти полтора часа. За это время даже тихим шагом, вероятно, удастся пройти километров шесть. Сначала ему казалось, что на возню с ногой и уговоры Чэна ушла уйма времени и он провалялся целую вечность. Но подсчитав все спокойно, Сёдзо приободрился. Нет, еще можно надеяться. Когда нужно, и хромой зашагает не хуже здорового. Сёдзо пошел, опираясь на винтовку. Он шел не по дороге, а пашней. Так было задумано с самого начала, потому что полем скорее дойдешь до деревни Д., указанной Кидзу. Проселочной дорогой пришлось бы брести километров тринадцать. Этой бедной деревушкой в отряде пренебрегали, она была беднее всех остальных в округе, а раз там нечего взять, значит, отряду нечего туда и заглядывать. В поле зрения часового с четырехугольной башни она не попадала.

Сёдзо ни разу не приходилось бывать в этой деревне. Но фельдфебель Уэда, чтобы подтянуть распустившихся солдат и укрепить дисциплину, начал проводить походы форсированным маршем до храма Няннянмяо, на склоне горы В., за гребнем которой находилась деревня Д. Сёдзо знал, что если он будет’ держаться направления на гору, то не встретит на пути никаких помех.

С наступлением сумерек резко похолодало, и идти по ровной пашне ночью было легче, чем днем. Глаза уже совсем привыкли к темноте, как у ночной птицы. Звезды разгорались все ярче, и серебристо-синее небо было такое светлое, словно было усыпано бесчисленным множеством маленьких электрических лампочек. Главное — не потерять ориентир. До подошвы В. как будто не должно быть никаких препятствий. Путь пролегал по ровной местности, но стоило допустить малейшую ошибку в направлении — и можно было уйти бог знает куда.