Лабиринт

По разноречивым слухам, около тысячи солдат, участвующих в мятеже, не то укрепились в Клубе пэров, не то захватили здание парламента. Некоторые утверждали, что они засели в ресторане на Санносита, превратив его в настоящую крепость. Во всяком случае, занятия в начальных и средних школах Кодзимати ⁵⁵ были прекращены, и уже одно это свидетельствовало о том, что мятеж распространился и на этот район. Как говорили, зачинщиками мятежа были молодые офицеры 3-го Адзабуского ⁵⁶ полка. Они требовали немедленного проведения политических реформ в духе их идеологии и заявили, что не разойдутся и не сложат оружия до тех пор, пока их программа не будет принята властями. К ним посылались для переговоров генералы, которые должны были убедить их воздержаться от дальнейших действий. Но эти парламентеры заботились прежде всего о том, чтобы подобру-поздорову вернуться восвояси. Готовясь к возможным уличным боям, преданные правительству войска, сформированные из надежных частей, окружили базу мятежников и держали их в осаде. С мятежниками, по-видимому, можно было довольно быстро справиться, открыв по ним огонь и перейдя в атаку. Но осаждавшие части к решительным действиям не переходили, что объяснялось, как говорили, приказом командования—-щадить жизнь солдат, которые по недомыслию приняли участие в мятеже. Ни газеты, ни радио, ни листовки с экстренными сообщениями по существу ни о чем толком не информировали население, но люди откуда-то все узнавали. Слухи, передаваемые друг другу по секрету, росли, как снежный ком, и обстановка казалась все более запутанной и неясной. Подобно тому как рассказы о самых обыкновенных событиях древних времен, переходя из поколения в поколение, постепенно превращаются в легенды, так и сейчас передаваемые из уст .в уста достоверные факты обрастали всевозможными домыслами и добавлениями и в конечном счете принимали характер небылиц.

Лучше всего было бы побывать на месте и удостовериться во всем собственными глазами. Это было опасно, но Сёдзо во что бы то ни стало хотелось побывать близ лагеря мятежников, и желание это отчасти было продиктовано той склонностью к приключениям, которая свойственна почти всем молодым людям. Если бы он был здоров, когда говорил с Кидзу по телефону, то, возможно, присоединился бы к приятелю и вместе с ним пустился бы куда-нибудь. Он откровенно признался в этом Оде и, хлопнув его по толстой спине, полушутя сказал:

— Пришлось бы тебе тогда разыскивать сразу двоих.

Они вышли из такси, которое остановилось около серого каменного здания, напоминающего пакгауз. Здесь помещалась газета «Токио ниппо».

Как они и предвидели, о Кидзу в редакции никто ничего не знал. Молодой журналист, с которым они были хорошо знакомы, подтвердил, что от Кидзу действительно уже три дня нет никаких вестей. Но он считал, что беспокоиться нечего. Кидзу не обязательно было каждый день появляться в редакции, а сообщить о себе по телефону сейчас тоже не так просто. Со многими районами города телефонная связь прервана. Молодой человек говорил с ними стоя, ипритом скороговоркой. Чувствовалось, что он очень занят и куда-то торопится. Вообще в редакции была страшная суматоха. Как раз в момент верстки городского выпуска газеты пришлось. перейти к набору экстренного выпуска о мятеже. И даже в привычной для редакции суете чувствовалось сейчас небывалое напряжение, не позволявшее, видимо, терять зря ни минуты.

Канно и Ода поспешили распрощаться.

Лифт стремительно спустил их вниз. Все же эта поездка была не совсем напрасной. По крайней мере они узнали, как можно беспрепятственно добраться в район, где был лагерь мятежников.

В ближайшей закусочной они за дешевую цену получили по солидной порции итальянских макарон и, подкрепившись, вышли на улицу. До Ецуя они доехали на трамвае, а там пересели на другой, идущий до Заставы Акасака. Дальше во всем районе Кодзимати движение городского транспорта было приостановлено, и им пришлось идти пешком. На улицах было полно народу, и люди без конца откуда-то прибывали и прибывали. Было похоже, что все идут в одном направлении. Сёдзо и Ода сразу поняли, что люди стремятся попасть туда же и с той же целью, что и они. Подобно реке, которая следует изгибам своего русла, толпа двигалась по одному маршруту и скоро превратилась в широкий поток, запрудивший мостовую. Не слышно было ни громких разговоров, ни выкриков, ни взрывов смеха. Царило молчание. Если кто и говорил, то каким-то сдавленным, приглушенным голосом, и эти голоса сливались с шарканьем подошв и постукиванием всевозможных гета. Словно по общему уговору, будто стыдясь чего-то, люди старались идти тихо и шагали почти беззвучно. Шум толпы напоминал отдаленный рокот моря. Было безветренно, неколючий холод пробирал до костей.