Лабиринт

Миоко с увлечением начала рассказывать мужу о великолепных бархатных и парчовых нарядах, которые, по словам графини Эдзима, хранились в коллекции старика. Ато, облаченный в просторный утренний халат, сидел на плетеном соломенном стуле, стоявшем в широком, похожем на веранду коридоре. Повернувшись к окну, он смотрел в сад и, слушая виконтессу, что-то мычал в ответ. Коллекция костюмов весьма мало интересовала его. Он все время думал об обеде, который через день давал Инао.

На самом деле он не столько хотел, чтобы жена пошла с ним к Инао, сколько старался показать ей это. Ему доставлял удовольствие сам разговор о предстоящем обеде. Для него это было то же, что для влюбленного назвать или хотя бы лишний раз услышать имя своей любимой. Когда речь заходила о еде, его волчий аппетит разгорался, он мысленно смаковал те изумительные блюда, которые предстояло ему отведать, и при этом испытывал такое удовольствие, словно и в самом деле уже поглощал их. Поэтому он снова вернулся к разговору об обеде. Когда Миоко сказала, что, будь ей заранее известно об этом приглашении, может быть, все и удалось бы уладить, но сейчас уже поздно, он живо повернулся к ней и с каким-то восторгом сказал:

— Представь себе, ведь Ё только что вернулся из Китая! Какой же изумительный повар этот китаец! Просто маг. Ты его знаешь?

— Нет.

— Очень жаль. Да и вообще печально, что ты равнодушна к такому важному делу, как питание. Конечно, искусно играть на цудзуми — занятие интересное, но по существу это ведь не больше чем прихоть. А пища, кулинария жизненно необходимы. Какое бы внимание этому ни уделялось, оно никогда не может быть чрезмерным.— Ато говорил, явно упиваясь собственными словами, он широко улыбался и шевелил своими черными усиками. Он рассказывал о служившем у Инао старике поваре, который каждые три года ездил к себе на родину для совершенствования в своем искусстве.— Он-то и сам первоклассный мастер! Но, понимаешь, пока он живет в Японии, у него постепенно меняется вкус и китайские блюда получаются на японский лад. Вот он и ездит раз в три года на родину, чтобы освежить свои знания и еще кое-чему подучиться. Там он пять-шесть месяцев работает поваром в лучших ресторанах, а затем возвращается в Японию и заодно привозит с собой редчайшие приправы и специи.

Миоко знала о китайских обедах, которые часто устраивались в доме Инао и неизменно вызывали восхищение всех гостей. Но она всегда считала, что откровенно проявлять интерес к еде достойно только низших сословий. Чрезмерный аппетит супруга был ей омерзителен и шокировал ее, но она привыкла делать вид, что не замечает этого, так же как и других его противных привычек. И поэтому она пропускала мимо ушей не только рассказы Ато о самом пиршестве, но и о тех серьезных и важных разговорах, которые обычно велись за столом у Инао.

— Если бы  пришлось иметь дело с такими гостями, как ты, он бы, наверно, заплакал от огорчения,— комически вздыхая, проговорил Ато и откинулся на спинку стула.— У Инао обычно собираются члены нашего клуба— люди, которых ничем не удивишь. И представь себе, когда назначается китайский банкет, уже за неделю начинаются разговоры о предстоящем удовольствии.

— И на этот раз приглашены все члены клуба?

— Нет, из клуба только Эдзима. Остальные — это семья Таруми и еще три-четыре человека. Сейчас ведь такое время...

Мятеж молодых офицеров был подавлен. Один из главарей покончил с собой, остальных посадили в тюрьму. Был’ сформирован новый кабинет министров. Инцидент, таким образом, был исчерпан, но военное положение все еще не отменялось. Это несколько удивляло виконта Ато, но и только. Что касается социальных причин, породивших недавние грозные события, то они его не занимали. И, уж конечно, ему и в голову не приходило поискать какую-то связь между этими событиями и тем укладом жизни, который позволяет некоторым людям каждые три года посылать своего повара в Китай только для того, чтобы он мог познакомиться там со всякими новшествами в китайской кулинарии.

О существовании этой странной связи он даже не подозревал. Наоборот, он был убежден, что такая роскошь — добродетель, украшающая богача и более, чем что-либо другое, достойная зависти, похвалы и подражания. Во всяком случае он собирался завести нечто подобное и у себя в доме. Чем он хуже других? Но для этого потребовались бы дополнительные расходы и пришлось бы столкнуться с такой малоприятной организацией, как семейный совет. Какая досада! Ему и без того немало докучали финансовыми делами. Стоило только управителю Окамото появиться со своими бесчисленными конторскими книгами, как на виконта нападала смертная скука. Все эти аккуратные колонки цифр были для него все равно что ассиро-вавилонская клинопись. Конечно, вести учет приходов и расходов чрезвычайно важно, особенно когда у человека такое огромное состояние, как у него, виконта Ато, состояние, которым могла бы гордиться любая аристократическая фамилия. Он был владельцем ценных бумаг, обширных земельных и лесных угодий, усадеб и домов.