Читаем Лаборатория понятий. Перевод и языки политики в России XVIII века. Коллективная монография полностью

Второй том рукописи посвящен вице-канцлеру Михаилу Илларионовичу Воронцову (1714–1767). Левашев сравнивает его с великим инквизитором кардиналом Франсиско Хименесом де Сиснеросом (1436–1517), первым советником католических королей Фердинанда Арагонского и Изабеллы Кастильской. Хименес, который «справедливость и христианскую мораль соединил с статскою политикою», был примером для кардиналов Ришелье и Мазарини. Политическая система Воронцова тоже, по мнению Левашева, «не на махиевелевых (Макиавелли. — М. П.) развратных правилах основана, но на самой истинне естественнаго и христианскаго закона»[1134]. Поскольку Левашев нигде не объясняет выбор произведения для перевода, можно предположить, что он увидел в тексте Кальера именно это соединение идеи справедливости и христианской морали с политикой. Воронцов ознакомился с трудом Левашева, но у себя его не оставил. На втором томе рукописи есть канцелярская помета: «Прислана в Коллегию от Его С. Вицеканцлера 30 декабря 1757 г.». На первом томе, посвященном канцлеру Бестужеву, подобных помет нет.

За посвящением Бестужеву в первом томе следует «Слово к истинным патриотам»[1135]. Его основной пафос состоит в том, что государство должно быть сильно не только своим войском, но и людьми, владеющими искусством переговоров и «наукой во управлении политических дел». Левашев сетует на то, что Россия, обладающая большим количеством талантливых людей, все еще не может обойтись без иностранцев, занимающих дипломатические посты, между тем их, по его мнению, должны занимать «природные сыны отечества»[1136].

Первый том рукописи состоит из 27 глав, три главы — X «О неупотреблении права талион или отмщения в разсуждении Иностранного министра», XX «О конференциях», XXI «О конгрессах» — у Кальера отсутствуют. Кроме того, Левашев дописал несколько страниц в главы IX «О привилегиях иностранных министров» и XIX «О трактатах и ратификациях». В главе XI «О церемониях, употребляемых между иностранными министрами» есть его примечание.

В главах IX и X Левашев ссылается на произведения древних авторов: «Иудейская война» Иосифа Флавия, «Илиада» Гомера, «Записки» Юлия Цезаря (правда, не сказано, какие именно), «История Александра Македонского» Квинта Курция Руфа, «Жизнеописания знаменитых полководцев» Корнелия Непота[1137], а также известных правоведов и писателей XVII века «Три книги о посольствах» Альберико Джентили (1585), «Посол» Германа Киршнера (1604), «О праве войны и мира» Гуго Гроция (1625)[1138], что создает впечатление об основательных знаниях Левашева в области древней истории. На поверку все оказалось не совсем так.

Глава X «О неупотреблении права талион» является переводом главы V «Право репрессалий не должно употребляться в отношении иностранных послов» (Le droit de repressailles ne doit point être pratiqué envers les ambassadeurs) уже упоминавшегося анонимного трактата 1726 года[1139], а исторические примеры, помещенные в конце главы IX «О привилегиях иностранных министров» со ссылками на указанных выше авторов, воспроизведены в том же порядке, в каком они располагаются в главе IV «Послы выведены из-под юрисдикции места пребывания» (Les ambassadeurs sont exemts du Lieu de leur Résidence) этого же трактата[1140], о чем Левашев предпочел не упоминать. Тем не менее нельзя утверждать, что он вовсе не был знаком с книгами, на которые ссылался.

Источник небольшой вставки к главе XIX «О трактатах и ратификациях», снабженной примером из истории Франции XVI века, пока установить не удалось. Примечание к главе XI о привилегиях, которыми пользовались французские дипломаты при европейских дворах, сделано, по-видимому, на основе собственных наблюдений Левашева. Главы XX «О конференциях» и XXI «О конгрессах» написаны без ссылок на источники, между тем они основываются на главах (а местами являются точным их переводом) «Особые функции публичных министров при иностранных дворах» (Des fonctions particulières des ministres publics dans les cours etrangéres) и «Особые функции публичных министров на конгрессах» (Des fonctions particuliéres des ministres publics dans les congrès) еще одного дипломатического сочинения — «Публичный министр при иностранных дворах, его функции и его прерогативы» Жана де ла Сарраза дю Франкне (1731)[1141].

Перейти на страницу:

Все книги серии Historia Rossica

Изобретая Восточную Европу: Карта цивилизации в сознании эпохи Просвещения
Изобретая Восточную Европу: Карта цивилизации в сознании эпохи Просвещения

В своей книге, ставшей обязательным чтением как для славистов, так и для всех, стремящихся глубже понять «Запад» как культурный феномен, известный американский историк и культуролог Ларри Вульф показывает, что нет ничего «естественного» в привычном нам разделении континента на Западную и Восточную Европу. Вплоть до начала XVIII столетия европейцы подразделяли свой континент на средиземноморский Север и балтийский Юг, и лишь с наступлением века Просвещения под пером философов родилась концепция «Восточной Европы». Широко используя классическую работу Эдварда Саида об Ориентализме, Вульф показывает, как многочисленные путешественники — дипломаты, писатели и искатели приключений — заложили основу того снисходительно-любопытствующего отношения, с которым «цивилизованный» Запад взирал (или взирает до сих пор?) на «отсталую» Восточную Европу.

Ларри Вульф

История / Образование и наука
«Вдовствующее царство»
«Вдовствующее царство»

Что происходит со страной, когда во главе государства оказывается трехлетний ребенок? Таков исходный вопрос, с которого начинается данное исследование. Книга задумана как своего рода эксперимент: изучая перипетии политического кризиса, который пережила Россия в годы малолетства Ивана Грозного, автор стремился понять, как была устроена русская монархия XVI в., какая роль была отведена в ней самому государю, а какая — его советникам: боярам, дворецким, казначеям, дьякам. На переднем плане повествования — вспышки придворной борьбы, столкновения честолюбивых аристократов, дворцовые перевороты, опалы, казни и мятежи; но за этим событийным рядом проступают контуры долговременных структур, вырисовывается архаичная природа российской верховной власти (особенно в сравнении с европейскими королевствами начала Нового времени) и вместе с тем — растущая роль нарождающейся бюрократии в делах повседневного управления.

Михаил Маркович Кром

История
Визуальное народоведение империи, или «Увидеть русского дано не каждому»
Визуальное народоведение империи, или «Увидеть русского дано не каждому»

В книге анализируются графические образы народов России, их создание и бытование в культуре (гравюры, лубки, карикатуры, роспись на посуде, медали, этнографические портреты, картуши на картах второй половины XVIII – первой трети XIX века). Каждый образ рассматривается как единица единого визуального языка, изобретенного для описания различных человеческих групп, а также как посредник в порождении новых культурных и политических общностей (например, для показа неочевидного «русского народа»). В книге исследуются механизмы перевода в иконографическую форму этнических стереотипов, научных теорий, речевых топосов и фантазий современников. Читатель узнает, как использовались для показа культурно-психологических свойств народа соглашения в области физиогномики, эстетические договоры о прекрасном и безобразном, увидит, как образ рождал групповую мобилизацию в зрителях и как в пространстве визуального вызревало неоднозначное понимание того, что есть «нация». Так в данном исследовании выявляются культурные границы между народами, которые существовали в воображении россиян в «донациональную» эпоху.

Елена Анатольевна Вишленкова , Елена Вишленкова

Культурология / История / Образование и наука

Похожие книги

Конец институций культуры двадцатых годов в Ленинграде
Конец институций культуры двадцатых годов в Ленинграде

Сборник исследований, подготовленных на архивных материалах, посвящен описанию истории ряда институций культуры Ленинграда и прежде всего ее завершения в эпоху, традиционно именуемую «великим переломом» от нэпа к сталинизму (конец 1920-х — первая половина 1930-х годов). Это Институт истории искусств (Зубовский), кооперативное издательство «Время», секция переводчиков при Ленинградском отделении Союза писателей, а также журнал «Литературная учеба». Эволюция и конец институций культуры представлены как судьбы отдельных лиц, поколений, социальных групп, как эволюция их речи. Исследовательская оптика, объединяющая представленные в сборнике статьи, настроена на микромасштаб, интерес к фигурам второго и третьего плана, к риторике и прагматике архивных документов, в том числе официальных, к подробной, вплоть до подневной, реконструкции событий.

Валерий Юрьевич Вьюгин , Ксения Андреевна Кумпан , Мария Эммануиловна Маликова , Татьяна Алексеевна Кукушкина

Литературоведение
Литература как жизнь. Том I
Литература как жизнь. Том I

Дмитрий Михайлович Урнов (род. в 1936 г., Москва), литератор, выпускник Московского Университета, доктор филологических наук, профессор.«До чего же летуча атмосфера того или иного времени и как трудно удержать в памяти характер эпохи, восстанавливая, а не придумывая пережитое» – таков мотив двухтомных воспоминаний протяжённостью с конца 1930-х до 2020-х годов нашего времени. Автор, биограф писателей и хроникер своего увлечения конным спортом, известен книгой о Даниеле Дефо в серии ЖЗЛ, повестью о Томасе Пейне в серии «Пламенные революционеры» и такими популярными очерковыми книгами, как «По словам лошади» и на «На благо лошадей».Первый том воспоминаний содержит «послужной список», включающий обучение в Московском Государственном Университете им. М. В. Ломоносова, сотрудничество в Институте мировой литературы им. А. М. Горького, участие в деятельности Союза советских писателей, заведование кафедрой литературы в Московском Государственном Институте международных отношений и профессуру в Америке.В формате PDF A4 сохранен издательский макет.

Дмитрий Михайлович Урнов

Биографии и Мемуары / Литературоведение / Документальное