Читаем Лаборатория понятий. Перевод и языки политики в России XVIII века. Коллективная монография полностью

General view of distress in prisons

<…> The cause of this distress is, that many prisons are scantily supplied, and some almost totally unprovided with the necessaries of life.

THERE are several Bridewells (to begin with them) in which prisoners have no allowance of food at all. In some, the keeper farms what little is allowed them: and where he engages to supply each prisoner with one or two pennyworth of bread a day, I have known this shrunk to half, sometimes less than half the quantity, cut or broken from his own loaf.

Howard. The State of the Prisons. 1777. Vol. 1. P. 7–8.

Vue générale des maux qu’on souffre dans les prisons angloises

<…> La cause de ces maux est dans la parcimonie avec laquelle quelques-unes de ces prisons sont pourvues des choses nécessaires à la vie; il en est même qui en sont dans une disette absolue.

Parlons d’ abord des Bridwells; il en est qui n’ont aucun revenu assigné: les gardiens de quelques-unes n’ont qu’une paye très médiocre; et ceux qui sont obligés de fournir à chaque prisonnier un ou deux pains de deux sous par jour, réduisent quelquefois cette ration à la moitié, et à moins que la moitié.

Howard. État des prisons. 1788. Vol. 1. P. 7–8.

Всеобщее изображение бедствий, претерпеваемых в Англинских тюрмах

<…> Причиною сих болезней есть то, что некоторые из заключенных претерпевают недостаток в пропитании, a иногда и совершенный голод.

Начнем с смирительных домов. Из оных есть такие, кои не имеют никакова определеннаго доходу, надзиратели их получают весьма посредственное жалованье, a те, на коих возложено доставлять каждому узнику по одному или по два двукопеешных хлебов, уменшают иногда сию порцию до половины и более (*).

(*) Здесь не худо припомнить читателю и то, что в Англии хлеб гораздо дороже нашего, почему и не надлежит судить о величине хлебов по здешней цене.

Новиков. Театр судоведения. Ч. 4. С. 70–71.

Третьим отличием французского и русского переводов от английского оригинала является исключение из текстов некоторых реалий из жизни Англии XVIII века. Уже во французском издании сохранена лишь часть административных названий и имен должностных лиц[1311]. Эта тенденция еще больше проявляется в переводе Новикова. Для облегчения восприятия текста читателями в русском переводе, в сравнении с французским вариантом, опущено больше топонимов (например, Миддлсекс, Сюррей, Девоншир), не используются названия некоторых мер и весов (вместо пинты, унции — меры и полумеры)[1312]. В результате во французском и в русском переводах отсутствуют некоторые сюжеты, которые имеются в тексте Говарда[1313]. Аналогичным образом представлен в них анализ количества тюремных сидельцев в местах заключения Англии. Если у Говарда все данные оформлены в виде таблицы, то французские и русские переводчики выбрали текстовую форму их передачи[1314].

Перейти на страницу:

Все книги серии Historia Rossica

Изобретая Восточную Европу: Карта цивилизации в сознании эпохи Просвещения
Изобретая Восточную Европу: Карта цивилизации в сознании эпохи Просвещения

В своей книге, ставшей обязательным чтением как для славистов, так и для всех, стремящихся глубже понять «Запад» как культурный феномен, известный американский историк и культуролог Ларри Вульф показывает, что нет ничего «естественного» в привычном нам разделении континента на Западную и Восточную Европу. Вплоть до начала XVIII столетия европейцы подразделяли свой континент на средиземноморский Север и балтийский Юг, и лишь с наступлением века Просвещения под пером философов родилась концепция «Восточной Европы». Широко используя классическую работу Эдварда Саида об Ориентализме, Вульф показывает, как многочисленные путешественники — дипломаты, писатели и искатели приключений — заложили основу того снисходительно-любопытствующего отношения, с которым «цивилизованный» Запад взирал (или взирает до сих пор?) на «отсталую» Восточную Европу.

Ларри Вульф

История / Образование и наука
«Вдовствующее царство»
«Вдовствующее царство»

Что происходит со страной, когда во главе государства оказывается трехлетний ребенок? Таков исходный вопрос, с которого начинается данное исследование. Книга задумана как своего рода эксперимент: изучая перипетии политического кризиса, который пережила Россия в годы малолетства Ивана Грозного, автор стремился понять, как была устроена русская монархия XVI в., какая роль была отведена в ней самому государю, а какая — его советникам: боярам, дворецким, казначеям, дьякам. На переднем плане повествования — вспышки придворной борьбы, столкновения честолюбивых аристократов, дворцовые перевороты, опалы, казни и мятежи; но за этим событийным рядом проступают контуры долговременных структур, вырисовывается архаичная природа российской верховной власти (особенно в сравнении с европейскими королевствами начала Нового времени) и вместе с тем — растущая роль нарождающейся бюрократии в делах повседневного управления.

Михаил Маркович Кром

История
Визуальное народоведение империи, или «Увидеть русского дано не каждому»
Визуальное народоведение империи, или «Увидеть русского дано не каждому»

В книге анализируются графические образы народов России, их создание и бытование в культуре (гравюры, лубки, карикатуры, роспись на посуде, медали, этнографические портреты, картуши на картах второй половины XVIII – первой трети XIX века). Каждый образ рассматривается как единица единого визуального языка, изобретенного для описания различных человеческих групп, а также как посредник в порождении новых культурных и политических общностей (например, для показа неочевидного «русского народа»). В книге исследуются механизмы перевода в иконографическую форму этнических стереотипов, научных теорий, речевых топосов и фантазий современников. Читатель узнает, как использовались для показа культурно-психологических свойств народа соглашения в области физиогномики, эстетические договоры о прекрасном и безобразном, увидит, как образ рождал групповую мобилизацию в зрителях и как в пространстве визуального вызревало неоднозначное понимание того, что есть «нация». Так в данном исследовании выявляются культурные границы между народами, которые существовали в воображении россиян в «донациональную» эпоху.

Елена Анатольевна Вишленкова , Елена Вишленкова

Культурология / История / Образование и наука

Похожие книги

Конец институций культуры двадцатых годов в Ленинграде
Конец институций культуры двадцатых годов в Ленинграде

Сборник исследований, подготовленных на архивных материалах, посвящен описанию истории ряда институций культуры Ленинграда и прежде всего ее завершения в эпоху, традиционно именуемую «великим переломом» от нэпа к сталинизму (конец 1920-х — первая половина 1930-х годов). Это Институт истории искусств (Зубовский), кооперативное издательство «Время», секция переводчиков при Ленинградском отделении Союза писателей, а также журнал «Литературная учеба». Эволюция и конец институций культуры представлены как судьбы отдельных лиц, поколений, социальных групп, как эволюция их речи. Исследовательская оптика, объединяющая представленные в сборнике статьи, настроена на микромасштаб, интерес к фигурам второго и третьего плана, к риторике и прагматике архивных документов, в том числе официальных, к подробной, вплоть до подневной, реконструкции событий.

Валерий Юрьевич Вьюгин , Ксения Андреевна Кумпан , Мария Эммануиловна Маликова , Татьяна Алексеевна Кукушкина

Литературоведение
Литература как жизнь. Том I
Литература как жизнь. Том I

Дмитрий Михайлович Урнов (род. в 1936 г., Москва), литератор, выпускник Московского Университета, доктор филологических наук, профессор.«До чего же летуча атмосфера того или иного времени и как трудно удержать в памяти характер эпохи, восстанавливая, а не придумывая пережитое» – таков мотив двухтомных воспоминаний протяжённостью с конца 1930-х до 2020-х годов нашего времени. Автор, биограф писателей и хроникер своего увлечения конным спортом, известен книгой о Даниеле Дефо в серии ЖЗЛ, повестью о Томасе Пейне в серии «Пламенные революционеры» и такими популярными очерковыми книгами, как «По словам лошади» и на «На благо лошадей».Первый том воспоминаний содержит «послужной список», включающий обучение в Московском Государственном Университете им. М. В. Ломоносова, сотрудничество в Институте мировой литературы им. А. М. Горького, участие в деятельности Союза советских писателей, заведование кафедрой литературы в Московском Государственном Институте международных отношений и профессуру в Америке.В формате PDF A4 сохранен издательский макет.

Дмитрий Михайлович Урнов

Биографии и Мемуары / Литературоведение / Документальное