Читаем Лаборатория понятий. Перевод и языки политики в России XVIII века. Коллективная монография полностью

Il ajouta que ces louis faisoient partie de ceux qui lui avoient été volés; que les siens étoient, ainsi que ceux-là, de 1686 & 1687; circonstance dont il avoit oublié de faire mention dans sa plainte.

Richer. Causes célèbres. Vol. 3. P. 9.

Он присовокуплял, что сии луидоры составляли часть похищенных у него; что его, так как и эти, были 1686 и 1687 годов; признак, о коем забыл он упомянуть в своей жалобнице.

Новиков. Театр судоведения. Ч. 1. С. 53.

Or ne reconnoît-on pas ici ce que le comte de Montgommery s’étoit plaint d’ avoir perdu?

Richer. Causes célèbres. Vol. 3. P. 54.

He признается ли здесь то, о похищении чего Граф Монтгомери приносил жалобу?

Новиков. Театр судоведения. Ч. 1. С. 106.

Sur les remontrances de la Décousu, on lui permit, le 19 août 1709, d’ informer des faits contenus dans sa plainte. Elle fit procéder à son information.

Richer. Causes célèbres. Vol. 7. P. 186.

По прошению де Кузю, позволено ей было, 19 Августа 1709 года, подтвердить свидетелями содержащиеся в жалобе ея доносы. Она судебным порядком произвела следствие по своему доносу.

Новиков. Театр судоведения. Ч. 5. С. 24.

Après une recherche inutile de huit mois, elle rendit plainte, & fit informer de leur évasion.

Richer. Causes célèbres. Vol. 1. P. 60.

По тщетных осьмимесячных изысканиях, она вошла в суд с прозьбою, по коей и учинен был допрос о побеге ея детей.

Новиков. Театр судоведения. Ч. 3. С. 5.

Слово «челобитная» было использовано в «Театре судоведения» только один раз, а источники рассказа, в котором оно встречается, нами не выявлены[1337]. Упомянутая выше группа слов («жалобница», «жалоба», «челобитная» и словосочетания, близкие по значению слову «прошение») использовалась Новиковым как синонимы. В разные периоды некоторые из них применялись для обозначения документа, содержавшего жалобу в органы суда. Исторически самой ранней формой обращения в суд была «жалобница». По наблюдениям Святослава Семеновича Волкова, слово «челобитная» в значении «акт, письменное прошение, жалоба, исковое заявление» заменило термин «жалобница» в деловой письменности Московского государства в последней четверти XVI века, но термин «челобитная» имел более широкое значение, обозначая не только судебный иск, но и любое обращение к власти[1338]. С первой трети XVIII века наряду с термином «челобитная» в законодательных актах и практике делопроизводства часто встречаются термины «доношение» и «прошение». С конца 1780‐х годов слово «прошение» официально утверждается в Российской империи в качестве единственно возможного для обозначения искового заявления[1339].

В отличие от русского, во французском языке XVIII века слово plainte обозначало устоявшееся юридическое понятие. При его переводе преимущественно использовалось слово «жалоба»[1340]. В ряде случаев Новиков предпочел не применять существующие в российской практике термины, заменив их близкими по значению словосочетаниями. Это хорошо иллюстрирует перевод предложения «Après une recherche inutile de huit mois, elle rendit plainte, & fit informer de leur évasion» как «По тщетных осьмимесячных изысканиях, она вошла в суд с прозьбою, по коей и учинен был допрос о побеге ея детей». В нем используется не термин «прошение», а его перифраз, основной задачей которого было пояснить техническую сторону обращения в суд.

Термин «жалобница» при переводе строго соответствовал слову plainte, обозначая обращение в суд с иском; слово «жалоба» наряду с обозначением искового заявления используется для указания на обжалование дела в особой инстанции:

Перейти на страницу:

Все книги серии Historia Rossica

Изобретая Восточную Европу: Карта цивилизации в сознании эпохи Просвещения
Изобретая Восточную Европу: Карта цивилизации в сознании эпохи Просвещения

В своей книге, ставшей обязательным чтением как для славистов, так и для всех, стремящихся глубже понять «Запад» как культурный феномен, известный американский историк и культуролог Ларри Вульф показывает, что нет ничего «естественного» в привычном нам разделении континента на Западную и Восточную Европу. Вплоть до начала XVIII столетия европейцы подразделяли свой континент на средиземноморский Север и балтийский Юг, и лишь с наступлением века Просвещения под пером философов родилась концепция «Восточной Европы». Широко используя классическую работу Эдварда Саида об Ориентализме, Вульф показывает, как многочисленные путешественники — дипломаты, писатели и искатели приключений — заложили основу того снисходительно-любопытствующего отношения, с которым «цивилизованный» Запад взирал (или взирает до сих пор?) на «отсталую» Восточную Европу.

Ларри Вульф

История / Образование и наука
«Вдовствующее царство»
«Вдовствующее царство»

Что происходит со страной, когда во главе государства оказывается трехлетний ребенок? Таков исходный вопрос, с которого начинается данное исследование. Книга задумана как своего рода эксперимент: изучая перипетии политического кризиса, который пережила Россия в годы малолетства Ивана Грозного, автор стремился понять, как была устроена русская монархия XVI в., какая роль была отведена в ней самому государю, а какая — его советникам: боярам, дворецким, казначеям, дьякам. На переднем плане повествования — вспышки придворной борьбы, столкновения честолюбивых аристократов, дворцовые перевороты, опалы, казни и мятежи; но за этим событийным рядом проступают контуры долговременных структур, вырисовывается архаичная природа российской верховной власти (особенно в сравнении с европейскими королевствами начала Нового времени) и вместе с тем — растущая роль нарождающейся бюрократии в делах повседневного управления.

Михаил Маркович Кром

История
Визуальное народоведение империи, или «Увидеть русского дано не каждому»
Визуальное народоведение империи, или «Увидеть русского дано не каждому»

В книге анализируются графические образы народов России, их создание и бытование в культуре (гравюры, лубки, карикатуры, роспись на посуде, медали, этнографические портреты, картуши на картах второй половины XVIII – первой трети XIX века). Каждый образ рассматривается как единица единого визуального языка, изобретенного для описания различных человеческих групп, а также как посредник в порождении новых культурных и политических общностей (например, для показа неочевидного «русского народа»). В книге исследуются механизмы перевода в иконографическую форму этнических стереотипов, научных теорий, речевых топосов и фантазий современников. Читатель узнает, как использовались для показа культурно-психологических свойств народа соглашения в области физиогномики, эстетические договоры о прекрасном и безобразном, увидит, как образ рождал групповую мобилизацию в зрителях и как в пространстве визуального вызревало неоднозначное понимание того, что есть «нация». Так в данном исследовании выявляются культурные границы между народами, которые существовали в воображении россиян в «донациональную» эпоху.

Елена Анатольевна Вишленкова , Елена Вишленкова

Культурология / История / Образование и наука

Похожие книги

Конец институций культуры двадцатых годов в Ленинграде
Конец институций культуры двадцатых годов в Ленинграде

Сборник исследований, подготовленных на архивных материалах, посвящен описанию истории ряда институций культуры Ленинграда и прежде всего ее завершения в эпоху, традиционно именуемую «великим переломом» от нэпа к сталинизму (конец 1920-х — первая половина 1930-х годов). Это Институт истории искусств (Зубовский), кооперативное издательство «Время», секция переводчиков при Ленинградском отделении Союза писателей, а также журнал «Литературная учеба». Эволюция и конец институций культуры представлены как судьбы отдельных лиц, поколений, социальных групп, как эволюция их речи. Исследовательская оптика, объединяющая представленные в сборнике статьи, настроена на микромасштаб, интерес к фигурам второго и третьего плана, к риторике и прагматике архивных документов, в том числе официальных, к подробной, вплоть до подневной, реконструкции событий.

Валерий Юрьевич Вьюгин , Ксения Андреевна Кумпан , Мария Эммануиловна Маликова , Татьяна Алексеевна Кукушкина

Литературоведение
Литература как жизнь. Том I
Литература как жизнь. Том I

Дмитрий Михайлович Урнов (род. в 1936 г., Москва), литератор, выпускник Московского Университета, доктор филологических наук, профессор.«До чего же летуча атмосфера того или иного времени и как трудно удержать в памяти характер эпохи, восстанавливая, а не придумывая пережитое» – таков мотив двухтомных воспоминаний протяжённостью с конца 1930-х до 2020-х годов нашего времени. Автор, биограф писателей и хроникер своего увлечения конным спортом, известен книгой о Даниеле Дефо в серии ЖЗЛ, повестью о Томасе Пейне в серии «Пламенные революционеры» и такими популярными очерковыми книгами, как «По словам лошади» и на «На благо лошадей».Первый том воспоминаний содержит «послужной список», включающий обучение в Московском Государственном Университете им. М. В. Ломоносова, сотрудничество в Институте мировой литературы им. А. М. Горького, участие в деятельности Союза советских писателей, заведование кафедрой литературы в Московском Государственном Институте международных отношений и профессуру в Америке.В формате PDF A4 сохранен издательский макет.

Дмитрий Михайлович Урнов

Биографии и Мемуары / Литературоведение / Документальное