Ладья под пирамидой

Сцены строительства лодок наряду с уборкой урожая или рождением телят — излюбленный мотив росписей и рельефов в гробницах позднего периода Древнего царства. В этих сиенах высокопоставленные чиновники и представители знати с гордостью прославляли не заслуги свои перед государством, а благоденствие своей повседневной жизни. В той же мастабе Ти времен V династии, где была уже описанная выше сценка на болоте, сохранился рельеф, изображающий постройку различных лодок, и совершенно очевидно, что каждая из них имела особое назначение. Лодка справа в среднем ряду имеет закругленные концы, лодка слева — один острый, другой обрубленный. Лодка в нижнем ряду для нас интереснее всех остальных, потому что имеет такую же форму, как Царская ладья, если отнять у нее форштевень и ахтерштевень в виде связок папируса. Мы знаем множество таких судов по рельефам эпохи V династии. Большинство из них ходит под парусами, но на некоторых мачты сняты и гребцы работают веслами. Еще в главе о реконструкции Царской ладьи высказывалось предположение, что ладьи, имитирующие древние челны из стеблей папируса, были по большей части обыкновенными торговыми судами и лишь по мере надобности им приделывали штевни в виде связок папируса, превращая их в судно особого назначения, подобное Царской ладье.

На рельефах мастабы Ти всюду встречается все то же тесло различных размеров, используемое универсально — и для обтесывания, и для выстругивания корабельных деталей. Другой почти столь же универсальный инструмент — нечто вроде молотка с длинной ручкой в виде дубинки или спортивной биты. В том же месте рельефа древние корабелы прикрепляют форштевень к почти законченному корпусу лодки, и можно различить разнообразные связки и деревянные заклепки, которые обеспечивали крепление форштевня с верхними досками борта. В середине рельефа, между двумя лодками стоит мастер, а может быть, главный кораблестроитель, в руках у него длинная измерительная линейка и отвес, с помощью которых он проверяет правильность силуэта судов.

К сожалению, ни на рельефах, ни в текстах не сохранилось никаких сведений о раннем периоде судостроения в Египте. Однако постройка судов — профессия специфическая, особенно в аграрных районах мира, где этим занимаются совсем не моряки и не рыбаки, а те, кто издавна владел искусством судостроения, передавая его из поколения в поколение, от отца к сыну. Конструкции лодок и принципы их постройки менялись очень медленно. Поэтому мы можем почти уверенно предположить, что древние египетские суда строились примерно так же, как заостренные к носу и корме сшитые лодки «скорлупного» типа; их до сих пор строят в некоторых районах, таких, как Южная Аравия или Бангладеш. Правда, эти современные лодки, по-видимому, имеют киль, в то время как древние египетские суда, как мы уже знаем, не имели его, по крайней мере до эпохи Нового царства.

И Царская ладья, и лодки из Дашура строились от середины днища, состоявшего из множества коротких досок. Достаточно взглянуть на чертеж центральной доски днища лодок из Дашура, чтобы убедиться, что она представляла собой длинную узкую доску, разделяющую корпус на две части, а в Царской ладье она была гораздо шире и, по существу, составляла почти всю плоскую часть днища судна. В Царской ладье, по-видимому, в первую очередь собирались восемь толстых досок днища, которые соединяли с обоих концов и прочно связывали между собой. Затем поднимали носовые и кормовые секции, постепенно придавая корпусу надлежащий изгиб или силуэт. По мере того как надстраивались борта, их поддерживали снаружи подпорками или своего рода лесами. Б. Гринхилл так описывал постройку аналогичных судов в Бангладеш: «Их окружало целое переплетение подпорок и канатных креплений, которые удерживали изогнутые бортовые доски обшивки».

После того как бортовую обшивку ставили на место, изнутри — иногда, но не всегда — вставляли поперечные распорки-шпангоуты, чтобы укрепить корпус, а затем на бортовые доски укладывали палубные бимсы перпендикулярно центральному «хребту», на узкие брусья, или стрингеры, установленные вдоль всего судна — от носа до кормы.