Лагерь

Он, должно быть, делает так каждое лето. У него это получается очень хорошо. Пять свиданий за один день, поцелуи, я, почти припавший к его коленям.

– Значит, мы уже можем считать себя бойфрендами, – подытоживает он. – Мы же готовы к этому, верно? Но мы с тобой не слишком много целовались и все такое, хотя это свидание – пятое. Я хочу сказать, что мы с тобой можем уже раздеться в присутствии друг друга, верно? – Его рука залезает мне в шорты, дальше, чем прежде, и у меня перехватывает дыхание, когда он добирается до моих трусов. Его большой палец проскальзывает под них и касается тазовой кости. Я и не подозревал, что эта кость – такое эрогенное место, и у меня создается впечатление, будто он нажал на некую кнопку, и вот уже меня наполняют радость, и похоть, и цвет – преимущественно, розовый, – и мне кажется, что мои глаза закатываются. Он подтягивает меня выше и целует в шею, другая его рука шарит по передней части моей рубашки. Мне ужасно хочется оказаться обнаженным рядом с ним, я мечтал об этом несколько лет. Я хочу пойти абсолютно на все, но это будет слишком уж просто, слишком гладко. Сейчас он ХАЛ, а я хочу Хадсона. И потому я делаю глубокий вдох, скатываюсь с него и снова сажусь рядом с ним.

– Все это правда, – говорю я, глядя ему в глаза. Они у него серые, с голубыми крапинками и отражают свет одной-единственной горящей на веранде лампочки. – У нас действительно было вроде как пять свиданий, и ты мне действительно нравишься.

– Ты мне тоже нравишься, – улыбается он, кладет руку мне на ногу, и она снова начинает подниматься к моему бедру. – Я никогда ни к кому не привязывался так быстро.

Каждая частица меня хочет поверить в то, что это правда. И, может, так оно и есть. Вот почему мой план будет осуществлен. Потому, что между нами есть некая связь – та, что проходит через Дала и устремляется к Рэнди, – я знаю это. Но я не знаю, верит ли он в свои слова или же просто ведет себя и говорит, как это всегда делает Хал. И потому я накрываю его руку своей, переплетая наши пальцы и останавливая ее продвижение вверх.

– Но нам следовало бы больше говорить. Следовало бы лучше узнать друг друга.

– О’кей, – отзывается он, сжимая мою руку. – Так… что ты хочешь узнать?

– Ну… о твоих родителях, о каминг-ауте, о твоих любимых фильмах и музыке.

Он кивает, задумываясь над моими словами.

– Давай начнем с двух последних вещей. Мне очень нравятся фильмы о Джоне Уике, а до приезда сюда я много слушал новый альбом Walk the Moon. А ты?

– О, – произношу я, удивляясь тому, что ему по какой-то там причине действительно хочется разговаривать со мной. Но в то же самое время я немного разочарован. Я-то надеялся, что он принудит меня к продолжению любовной игры. Кроме того, я никогда не слышал песни группы Walk the Moon, и боюсь, что он начнет экзаменовать меня. – Ну, я… – Черт. Все мои любимые фильмы – мюзиклы, а любимая музыка – мелодии из спектаклей. Но и врать ему я не хочу. – Ты знаешь Одру Макдональд?

Он отрицательно качает головой.

– Она поп-певица?

– Она работает в самых разных жанрах, – отвечаю я. И это не ложь.

– Знаешь, что нехорошо в лагере? То, что нам не дают пользоваться телефонами. Я не могу найти ее и послушать. В конце лета, когда ты получишь свой телефон, ты сделаешь это для меня?

Я улыбаюсь. Он только что сказал «в конце лета». Словно думает, что тогда мы по-прежнему будем вместе. Все идет по плану.

– Ага. Теперь твоя очередь задать вопрос.

Он улыбается и сжимает мою руку в своей:

– О’кей… кем ты хочешь быть, когда станешь взрослым?

Слово актером почти слетает с моих губ в силу того, что рот привык произносить его в качестве ответа на этот вопрос с тех пор, как мне исполнилось шесть лет. Но вместо этого я коротко смеюсь, чтобы выиграть время. Кем хочет быть Дал? Не стоит говорить, что спортсменом. Не надо так безбожно врать.

– Я пока еще толком не знаю, – задумчиво тяну я. – Наверное… – Не надо слишком уж врать, повторяю я себе. – Я хочу рассказывать истории.

– То есть ты хочешь стать писателем?

– Нет. Думаю, для этого я не слишком хорошо пишу. Я люблю читать, но… В общем, я надеюсь понять, какое у меня призвание, позднее.

Он кивает:

– Я понял тебя. Я тоже люблю читать! Моя любимая книга – «Джо без ботинка». Она вроде как… старше, чем я. Намного старше. Но папа дал ее мне, когда я был маленьким, и я просто влюбился в нее.

– О чем она?

– О бейсболе… Об Америке. О том, наверное, что спорт – это навсегда. Вроде того. Что некоторые игроки и матчи невозможно забыть.

– Здорово. – Я ухмыляюсь. «Матчи не забываются так же, как и пьесы, – думаю я, но вслух этого не произношу. – А моя любимая книга, наверное, «Завершая шляпу». Это автобиография Стивена Сондхайма.

– А кто он такой?

Мне требуется все мое актерское мастерство, чтобы не ударить его. «Он всему научится, – напоминаю я себе. – Я его научу».

– Он – рассказчик, – говорю я, хотя это довольно далеко от истины. – Но ты так и не дал ответа на свой собственный вопрос: что ты хочешь делать после школы?