Лагерь

В пятницу мы снова преодолеваем полосу препятствий, и я благополучно ныряю в шину и даже умудряюсь схватиться за веревку над ямой, но перелететь через нее мне не удается. Тем не менее Хадсон говорит, что я молодец, и целует в щеку. Я попытался подготовиться к сегодняшнему дню. То есть к концу первой недели, когда Хадсон обычно с наступлением темноты приглашает своих бойфрендов в яму для арахисового масла, где они наконец раздеваются, и я бы тоже с радостью сделал это, но я понимаю, что должен отказать ему. Должен дать ему понять, что у нас с ним не просто интрижка. И я знаю, как это сделать. Когда он спросит, готов ли я к этому, то я скажу, что мне нужно еще больше разговоров, а затем начну говорить на самую неэротичную тему, какую только могу придумать, – о его каминг-ауте перед родителями.

– Эй, Дал, – стучит по моему плечу Брэд, когда мы смотрим, как справляются с препятствиями другие ребята. – Можно поговорить с тобой?

– Разумеется. – Интересно, он хочет предупредить меня о том, что имеет в виду Хадсон, приглашая меня в яму? Хочет сказать, чтобы я взял с собой презервативы? Это было бы вполне логично, и меня бы это не удивило.

Он уводит меня в сторону от Хадсона, тот пожимает плечами и продолжает смотреть на ребят.

– Что случилось? – спрашиваю я, когда никто уже не может слышать нас. Он наконец догадался, что я не ударялся головой?

– Это касается Джорджа.

– А в чем дело? – Меня вдруг охватывает паника, будто меня окатили ледяной водой. Я что-то упустил? Может, Джордж сердится на меня? Может, он потерял голос? – Что не так с Джорджем?

– Все так, – улыбается Брэд. – По крайней мере… я так думаю. Но мы флиртуем с ним уже неделю, и он, конечно, забавный, он смешит меня, но не похоже, чтобы он… Я не знаю, действительно ли я ему нравлюсь. Вы с Хадсоном за то время, что мы флиртуем, успели стать бойфрендами. И как же он ко мне относится? Может, мне стоит оставить все это?

– Я знаю, что он считает тебя милым, – осторожно проговариваю я. Никто никогда не обращался ко мне за романтическими советами. Но догадываюсь, что, если у тебя есть бойфренд, тебя начинают считать экспертом в такого рода делах. Особенно если у тебя имеется план по завоеванию партнера. – Джордж хочет чего-то легкого. Так он сказал.

– Я могу быть легким, – улыбается Брэд.

– Не в этом смысле. Просто ему нужен кто-то… с кем он мог бы оставаться самим собой. И мне кажется, его беспокоит, что ты хочешь от него…

– Чтобы он стал совершенно другим? – Брэд вскидывает брови и упирает руки в бока. – Интересно, с чего он это взял?

– Значит, ты знаешь, что никто тут не ударялся головой? – Я глубоко вдыхаю. Он пока еще ничего не рассказал Хадсону, и это хорошо.

– Я же не идиот. И, вообще, ты делаешь то, что хочешь делать. Я и прежде считал тебя клевым парнем. Ты просто сразил меня наповал, когда пел ту песню… Как назывался спектакль? «Грязный старикашка»?

– Ага. – Я чувствую, что улыбаюсь, вспоминая об этом.

– Но новый ты тоже прикольный. При условии, что ты не собираешься подшутить над моим другом.

– Нет, – быстро отвечаю я. – Я просто хотел, чтобы он меня заметил.

– Ну… ты получил, что хотел. А как сделать так, чтобы меня заметил Джордж?

– Ты не скажешь Хадсону? – В этом случае все пойдет прахом. Я ему нравлюсь, он запал на меня, и, может даже, он оказался бы способен разглядеть настоящего меня под блестящей обманной оболочкой, если бы знал, как оно все на самом деле, но это было бы слишком внезапно для него. Сначала надо, чтобы он полюбил меня.

– Я не шантажирую тебя, – раздражается Брэд. – Если ты не хочешь ничего говорить мне, то и не говори. Я все понял.

– Нет, – качаю я головой. – Джордж думает, что ты клевый и милый, и мне кажется, ты просто должен дать ему понять, что он нравится тебе таким, какой он есть, и что тебе безразлично, что он делает макияж и что у него большая коллекция вееров. Или тебе надо просто сказать ему об этом. Вызвать его на откровенность. Перестать флиртовать и сделать шаг. Чтобы ему было легко и просто с тобой.

– О’кей. Спасибо, друг. – Он обнимает меня, и я в ответ обнимаю его. – В свою очередь, могу сказать, что ты действительно нравишься Хадсону. И если ты сейчас настоящий, то это замечательно. Но, может быть, он – единственный человек в лагере, который имеет право знать, каким ты был прежде?

– Он узнает это. Как только я пойму, что я – не очередное его увлечение на две недели. Как только мы… – не заканчиваю я начатой фразы.

– О… идешь ва-банк. О’кей. Удачи.

– Спасибо. И знаешь, особой разницы нет. Между Рэнди и Далом. Я – по-прежнему я.

Брэд оглядывает меня и кивает:

– Я понимаю, что ты хочешь сказать. Но если тебе действительно нужен Хадсон… Если ты хочешь, чтобы он полюбил тебя – то есть Рэнди, – ты должен все ему рассказать, правильно? Потому что если разницы нет, то он не будет иметь ничего против.