Лагерь

Я весело фыркаю, встаю с кровати и иду со своими туалетными принадлежностями в ванную комнату. Чищу зубы, умываюсь и какое-то время смотрю на свое мокрое лицо в зеркале. Я сильно изменился за последний год и теперь выгляжу так, как это нравится Хадсону. В этом вся фишка. Ради него я встал на каблуки. И оно того стоит. Сегодняшний вечер доказал мне это – Хадсон добрый и занятный, и мне хочется целоваться с ним целую вечность. Это его предпочтение – любить такого меня, а не пухленького длинноволосого Рэнди с цветами в волосах и кружевами на шортах. В конце-то концов, ему нравлюсь я, а не просто мое лицо, тело и одежда. Мы разговаривали с ним. Он считает, что я особенный, что между нами есть связь. И если для того, чтобы он это понял, я должен был пожертвовать волосами, то, опять же, оно того стоило. И раз он признает меня особенным, то не станет возражать против того, чтобы мои волосы опять отросли, против того, что я люблю мюзиклы и крашу ногти. Возможно, Паз права, и неважно, что носить – каблуки или джинсы. Предпочтения – это то, на что реагирует наш член и от чего зависит, насколько быстро мы на кого-то западаем. А я возбуждаю Хадсона. И мы вполне можем полюбить друг друга. А любовь важнее всего. И я безумно, все больше и больше, влюбляюсь в него.

* * *

Следующий день проходит так же, как предыдущий: только вместо полосы препятствий мы отправляемся в пеший поход. Мы с Хадсоном при первой же возможности беремся за руки и за обедом сидим вместе, я выслушиваю рассказы Джорджа и Эшли о репетициях во время занятия в домике ИР (Джордж уже разучил свою песню и получает удовольствие от нее, Эшли внесла свои предложения о том, как изменить освещение, и они понравились Марку, и, по всей видимости, хореография Кристал в этом году совершенно безумная), а на спортивном занятии мы играем в кикбол. Затем мы все вместе плаваем, Хадсон обнимает меня, кладет голову мне на плечо и так разговаривает с Брэдом в бассейне. Затем мы с Хадсоном урываем какое-то время для поцелуев на лодочной станции – наши волосы все еще влажные и пахнут хлоркой, потом бежим в свои домики, чтобы переодеться к ужину, за которым сидим бедро к бедру, а потом наступает время вечернего костра, расположившись вокруг которого мы по очереди рассказываем истории о привидениях и жарим на огне зефир. Я сижу на бревне, Хадсон – напротив меня, и я обнимаю его, как он делал это в бассейне. Мне тепло, и я счастлив.

По правде говоря, я уже готов обнажиться в его присутствии, и я знаю, что он тоже. Но это пошло бы вразрез с планом. Вот мы и продолжаем предаваться любовной игре – только теперь прячемся лучше, чтобы избежать изумленных взглядов обитателей лагеря.

На следующий день, на лодочной станции, его руки залезают мне в плавки, когда я сижу верхом на нем, и впервые сжимают мой зад. Еще через день, лежа на диванчике, я чувствую, как наши возбужденные члены, а не только ноги, прижимаются друг к другу. Все это приносит мне неизведанное прежде чувство легкости, словно меня вынесли за пределы моего тела, потому что происходящее – это безумство, но оно действительно имеет место. Хадсон Аронсон-Лим – мой бойфренд. Хадсон Аронсон-Лим влюбляется в меня. Это лучше, чем мюзикл. Мюзикл – нечто вымышленное. А это реальность.

Вот только я нереален. О чем я вспоминаю на следующий вечер, когда мы, переплетя пальцы, выходим из столовой. Он поворачивается ко мне и спрашивает:

– Так что ты хочешь сейчас делать?

– Я? Не знаю. А ты?

– Да ладно тебе, ты здесь уже целую неделю и больше не новичок. И прекрасно знаешь, чем можно заняться вечером. Так что выбирай.

Я улыбаюсь ему, а внутри у меня такая паника, будто я стою на сцене, свет направлен на меня, а я забыл первые слова роли. Я не готов к тому, чтобы выбирать самому, – это он вводит меня в курс дела, играет мужскую роль. Я знаю, чего мне хочется – тусоваться в театральном домике и, может, красить друг другу ногти, но это определенно не то, чего хочет он. И не то, чего хотелось бы Далу. Как ведут себя на свиданиях парни-masc? До того мы с ним слонялись по территории лагеря, он показывал мне, где что расположено, а затем мы шли к лодочной станции, где заходили все дальше и дальше в любовной игре, и я наслаждался этими занятиями, особенно последним из них. Однако, полагаю, я не могу просто сказать: «Давай пойдем на лодочную станцию» или «Давай посмотрим спорт», потому что телевизора в лагере нет, да и на поле для кикбола никто ни во что не играет.

– Ну? – спрашивает он.

– Я смотрел, а не играют ли там во что-нибудь, – киваю я в направлении поля.

– Не-а, давай проведем время вдвоем.

Ладно. Сексуальное свидание крутых парней. Интимное свидание крутых парней. Я перебираю в уме некомандные виды спорта – стрельба из лука, пешие прогулки. Теннис. ТЕННИС.

– А что, если я покажу тебе, как надо играть в теннис? – Конечно, это может оказаться ужасным. Он говорил, что играет плохо, а у меня с этим все в порядке, но, подозреваю, его плохо и мое в порядке лежат в разных плоскостях. – Мы можем поработать над твоей подачей.