Ласковые игры

– Это уже слишком, Цернуннос! Все это похоже на сумасшествие и фанатизм. Я пришел к тебе не за безумными сказками и не за полусгнившими мощами. Я пришел за зверолюдкой, которая доказала мне, что она не существо второго сорта, не животное. Я пришел сюда за девушкой, которая не должна становиться жертвой Игр. Я заберу ее и выведу за границу полигона, чего бы мне это не стоило.

– Жертва Игр… Хочешь, я расскажу тебе всю правду об Играх и их жертвах?

– Я представляю, зачем нужны Игры, не хуже тебя. Для укрепления и поддержки Президентской власти.

– Президентская власть и так крепка. Ты же знаешь сам, что выборы фиктивны, а власть передается по наследству от отца к сыну. Ты хорошо это знаешь, Киллджо. Мистер Президент все еще силен, как был силен и могуч его далекий предок, завоевавший эту планету для людей.

– Недостаточно силен. Из-за того, что олигархи пользуются критическим состоянием экономики и создают основной приток капитала, Господин Президент зависит от них. Он не может противостоять их беспределу открыто. Игры – хитрость, механизм сдерживания народного гнева и примирения масс с верхушкой.

– Близко, но не только. Есть еще один важный аспект, о котором не ведает даже сам Господин Президент. Игры – ритуал. Жертвоприношение… Когда-то мы отказались соединиться со зверолюдами в одно целое, стать частью их семьи. Когда-то люди оскорбили Царицу отказом и низвергли ее детей, назвав их созданиями второго сорта. И Она отомстила. Ведь вся земля, вся Терра-2 по-прежнему принадлежит им – зверолюдам, – а чужаков Она губит своими лесами, своими бездонными глубинами, катаклизмами и мором… И теперь у человечества есть лишь один шанс – повиниться и попросить Ее запустить круг жизни сначала. Для этого нужна жертва. Каждый год мы приносим ее, проливая кровь наглецов, развратников, убийц, преступников и негодяев. Мы очищаем себя. Мы винимся перед Ней. И вот, наконец, она нас услышала. Теперь-то ты понимаешь, кто чья жертва, Киллджо?

Охотник молчал. И теперь при каждой световой вспышке уже его коронованная тень проявлялась на каменной стене там, где было изображено огромное дерево. Древо жизни. Древо смерти. Древо возрождения. И стояли возле него медведи и олени, волки и овцы, и ракши кланялись черепам и костям, запутанным в могучих корнях, а другие, имени которых Киллджо так и не запомнил, протягивали лапы-руки к уходящей во тьму вершине. И сидела в зеленых ветвях обнаженная Звериная Богиня и манила к себе, раскрывая ласковые ладони волшебным цветком…

– Все это сказки, а времени мало.

Киллджо отвернулся от фрески резко и решительно. Он хотел снять с головы костяной венец, но Цернуннос остановил его.

– Оставь, если хочешь быть услышанным.

И он оставил. После чего покинул музейный комплекс.

А потом шел целый день, до вечера – чувствовал, куда идти. Киллджо помнил, что к половине грядущего дня он должен пересечься с Холли-Билли, но время было. Он знал, что успеет. Просто знал – и все. Охотник шел на восток, как зверь чуя, что где-то там отыщется она. Судьба.

Дина ждала на скале. Стояла, освещенная закатной зарей, и попирала ногой серый камень. Зверолюды – ее верная свита – держались поодаль. Больше никто из них не пытался подойти к ней. Всем было ясно – Царица свой выбор сделала… И вскоре он явился.

Серые гиганты первыми заметили чужака, поднялись и заворчали. Следующими завыли ракши, заметались кругами, вопросительно глядя на свою госпожу, но та лишь отмахнулась – не трогать!

Человек приблизился, подошел вплотную. В своих грубых доспехах – мощной кирасе, увесистых наручах и шипастых наплечниках, в старинной, до боли знакомой короне он выглядел нелепо и одновременно впечатляюще. Зверолюдка смотрела на пришедшего тяжелым, томным взглядом, улыбалась пугающе. Она подпустила его близко, прежде чем заговорить.

– Ты явился, человек.

– Дина, приди в себя! – голос охотника был отрезвляюще резок, даже груб.

– Дины уже нет, вернее скоро не будет. Есть я. Ты пришел ко мне, человек.

– Очнись! Выбрось дурь из головы! Это я, Киллджо. А ты Дина. Ты хочешь убить Дика Вончеса, а я обещал помочь тебе с этим делом, забыла?

– Убить Вончеса? – в почерневших, диких глазах отразилось недоумение, которое быстро сменилось яростью. – Не только Вончеса. Всех. Всех людей, – ласковые руки скользнули по груди охотника, погладили его шею, настойчиво прошлись по щеке.

– Ты этого не сделаешь, – Киллджо перехватил запястье зверолюдки и отстранил от себя.

– Сделаю.

– Да что ты сделаешь? Ты заперта на полигоне Хоппи…

– Ошибаешься, человек! Я здесь Владычица, Госпожа и Мать. Они все, – девушка окинула жестом воспрянувших подданных, – моя свита, моя армия, мои дети. Она все слышат меня. ВСЕ, понимаешь? Не только на Хоппи – по всей планете, даже на другой ее стороне. Я прикажу – и они станут убивать. Я – Царица, я прикажу…