Ласковые игры

Словно в насмешку над его словами безжалостные створы ловушки опасно двинулись. Захрустела в тишине броня. Шах сжала кулаки и расширила от ужаса глаза, глядя, как с края губ охотника потекла по щеке кровавая змейка и скрываясь под шейным кольцом.

– Я не уйду. Я помогу, – как одержимая выкрикнула девушка и принялась бешено оглядываться по сторонам. Что делать? Как действовать? Как разжать этот чертов капкан… Как?

– Шах, послушай меня, прошу, – голос охотника снова стал спокойным и каким-то умиротворенным. – Помнишь, я обещал отвести тебя к границам Фантазии? Немного не довел. Тебе осталось чуть-чуть – и ты свободна. Не упускай свой шанс. И не обнуляй все мои старания – ведь если ты погибнешь на полигоне, все будет зря. Иди.

Его тон был таким чертовски невозмутимым и одновременно властным, требовательным, что Шах на какой-то миг потеряла кураж, перестав сопротивляться. Она даже сделала несколько шагов вперед, но из глубины души, как цунами, поднялось возмущение.

– Ты учил меня поступать так, как хочу я, – прошипела сквозь зубы. – Я не хочу уходить и не уйду. Смысла в этом уже не вижу.

– Глупая, нашла время практиковать полезные навыки. Оставь меня тут и убирайся отсюда к черту, Шах! – кажется, железное спокойствие охотника дало трещину, а, может, он просто торопился, чувствуя, что мертвая хватка ловушки стала еще плотнее. Доспеху уж недолго осталось сдерживать ее.

Шах поймала его взгляд. Уставилась прямо в глаз, уверенная, как никогда, и какая-то возвышенно-обреченная, словно решившийся, наконец, самоубийца, будто герой-смертник, готовый погибнуть в зените славы и от того счастливый…

– Пошел ты на хрен, Холли-Билли! – ответила дерзко, громко и затряслась, как в лихорадке, потеряв контроль над нервами. – Я решила, я остаюсь…

Она метнулась к деревьям, стала бешено вцепляться в их упрямые ветви, пытаясь выломать хоть одну, чтобы использовать, как рычаг. Руки не слушались, и деревья не слушались – не отдавали. Плача от беспомощности, Шах отыскала, наконец, длинную толстую палку и, всхлипывая, поволокла ее к дороге. А там смертоносные жвала снова двинулись, обкрадывая еще на миллиметр жизни… Время…

– Шах, замри. Стой и замри. Не двигайся.

Голос Холли-Билли прозвучал пугающе тихо, но тон его поменялся, и девушка послушалась. Остановилась, до белизны в костяшках сжала палку.

Позади кто-то был. Кто-то смотрел ей в затылок, практически буравил взглядом череп. Ощущение чужого присутствия стало невыносимым, слишком невыносимым, и Шахерезада повернулась…

За спиной, на опушке леса стояла Богиня…

Шах плотно зажмурила глаза и вновь открыла, решив, что бредит в истерике. Галлюцинации…

Богиня не исчезла. Она продолжала стоять, освещенная солнцем, величественная и обнаженная. На ее коже тени древесных ветвей мешались с рисунком темных пятен, то ли оленьих, то ли леопардовых. В ее волосы вплелись золотые лучи света, а глаза с расширенными до невозможности зрачками скрывали ночную тьму. И была она женственна, словно сама Мать-Природа, и так же царственна и сильна. В волнах этой необъяснимой, но вполне ощутимой силы купалась ее свита – странные твари, лишь в некоторых из которых узнавались дикие зверолюды. Они выглядывали из-за деревьев, нюхали воздух и тихо ворчали, со злобой косясь на коварную сталь…

И Шах не удержалась. Ноги подкосились сами, палка выпала и откатилась в сторону. Рухнув на колени перед лесным божеством, она сложила в молитве ладони и зашептала, глотая слезы, словно безумная:

– Я прошу тебя, помоги! Спаси его и, если нужно, прими в жертву меня… Только помоги мне, я прошу, я умоляю!

Она никогда не молилась так искренне и так отчаянно ни Святому Протери, ни другим богам. Наверное, просто повода не было. А теперь повод появился… И явилось исходящее светом божество на грани реальности… И все это было уже неважно… Неважно…

Шах нервно вскинула голову, встречаясь с Ней взглядом. Лесная Владычица… Царица Зверей… а лицо, такое знакомое… уже почти неузнаваемое, но все же знакомое… И невероятная, крамольная догадка, озарив сознание, неудержимо сорвалась с губ:

– Дина. Это ты? Ты жива…

Богиня не ответила. Только ноздри ее чуть заметно дернулись, настойчиво втянули идущий от Шах запах. Царица в голове уверенно стирала все ненужное, но память все еще цеплялась за жалкие остатки воспоминаний о былой жизни.

– Дина! Это я, Шах! Ты помнишь меня? Ты слышишь?

Запах леса и запах крови… Пустота и тишина… И эта коленопреклоненная маленькая женщина у ног, как пушинка, как пыль… Кажется, она что-то кричит, молит… Как она смеет молить ее о чем-то, глупый и слабый человек! Дина величественно склонила голову, разглядывая трясущееся тело, заплаканное, бледное лицо: