Ласковый убийца

Охранник подошел вплотную к машине, нагнулся и несколько секунд изучал неподвижно лежащую фигуру. Ремизов буквально физически ощущал на себе этот тяжелый липкий взгляд черных глаз, угнездившихся под клочковатыми бровями. Охранник медленно анализировал увиденное: старая "восьмерка", номера — он сделал несколько шагов в сторону — московские, в салоне — спящий человек, рядом с ним — большая матерчатая сумка. Впрочем, не настолько уж и большая — автомат со складным прикладом еще поместится, а вот винтовка или гранатомет — нет. Охранник оглянулся: до особняка метров пятьдесят, не меньше. Он прикинул: может ли этот человек представлять потенциальную опасность? Еще раз все взвесил и решил, что нет. Для его хозяина — вряд ли. Во-первых, двор не проходной — значит, реальных путей отступления отсюда нет: профессионал наверняка выбрал бы место получше. Во-вторых, в одиночку, на открытом пространстве — ничего серьезного сделать нельзя. И в-третьих, это не самое удобное место для стрельбы: большой бронированный "Мерседес" перекрывает директрису, то есть — линию огня. Снайпер предпочел бы устроиться на крыше или вести огонь из окна дома. Словом, валяется в машине какой-то тип: может, пьяный, а может — жена из дома выгнала. Охранник постоял и пошел назад, по направлению к джипу.

Ремизов изображал спящего еще пять минут. Он медленно сосчитал до трехсот, затем перевернулся на другой бок, словно ему стало неудобно, и чуть-чуть приоткрыл один глаз. Никого не было. Тогда он открыл второй глаз и слегка приподнял голову: телохранитель ушел. Ремизов достал блокнот и записал все, что видел. Посмотрел на часы, отметил время. Затем вытащил из сумки фотоаппарат и попробовал снять номера машин, но автомобили стояли боком, и ничего не получилось.

Ремизов думал, стоит ли оставаться здесь надолго. Опасно — ведь он уже привлек к себе внимание. Нет, задерживаться не стоит. Он только дождется, когда главный брюнет выйдет из офиса, снимет крупным планом его лицо и сразу же уедет. А если он еще не скоро выйдет? Тогда правильнее будет поступить так: через полчаса, независимо от того, появится брюнет или нет, надо разворачиваться и уезжать. И это не трусость, а элементарное соблюдение техники журналистской безопасности. В конце концов, он и так уже успел кое-что выяснить.

Но брюнет не стал засиживаться в гостях у Кольцова: он появился раньше, чем через полчаса. Ремизов, дрожа от напряжения и азарта, щелкал крупным планом его лицо, не переставая радоваться, что в свое время не поскупился и приобрел профессиональную камеру за сумму, составлявшую практически половину стоимости новой машины.

У мужчины были правильные черты лица и горделивая осанка. Плавными движениями и благородной статью он напоминал тореадора.

После того, как черный "Мерседес", сопровождаемый черным джипом, умчался, Ремизов посидел еще несколько минут, затем завел двигатель и тоже уехал.

* * *

А времени-то было: всего лишь десять часов утра. Среда, десять утра.

В понедельник Ремизов получил от Кольцова компромат на Берзона, во вторник — снова встречался с ним и отказался публиковать полученные сведения, а уже в среду — сам вовсю следил за Кольцовым, выявляя его связи и тех, кто, возможно, стоит за всем этим. Вот и решайте: права была Надя или нет, когда говорила, что Андрей Ремизов — лучший журналист в Москве.

Через полчаса он был уже дома. Достал проявитель, фиксаж, приготовил растворы, на стиральной машине установил фотоувеличитель и, завесив большое окно в туалет одеялом (он всегда удивлялся — зачем последовательно расположенные кухня, туалет и ванная связаны между собой окнами?), принялся за работу.

Еще через час — дело мастера боится! — готовые снимки сушились на блестящих горячих боках глянцевателя, а Ремизов — накручивал телефонный диск.

— Але! Добрый день! Примите, пожалуйста, сообщение для абонента 22176.

"Илья, срочно позвони мне домой". Подпись — Андрей. Спасибо. До свидания.

Вот теперь можно было плотно поесть. Он открыл холодильник, достал колбасу и яйца. Порезал колбасу кружочками и бросил на сковородку. Обжарил с одной стороны, перевернул и залил сверху яйцами, сделал маленький огонь.

Илья позвонил через несколько минут.

— Привет! Зачем я тебе опять понадобился?

— Илюха! — возбужденно заговорил Ремизов. — Помнишь, ты вчера мне рассказывал про Кольцова? Про то, что он в последнее время тесно контактирует с представителями чеченской диаспоры и, возможно, чеченской преступной группировки?

— Ну?

— Я тут сделал кое-какие снимки, может быть, ты поможешь мне определить, кто на них изображен? Пожалуйста, очень нужно. Срочно.

Илья хмыкнул.

— Ты что думаешь, я их всех в лицо знаю? Сколько там человек?

— Один. И с ним "шестерки" всякие.

— А где ты его снимал?

— Рядом с офисом кольцовского фонда. Сегодня утром. Подвалил кто-то на "шестисотом" "мерсе", с охраной. Какой-то кавказец. Может, он и не чеченец вовсе, кто их разберет? Я просто вспомнил, что ты говорил о контактах Кольцова с чеченцами, вот и подумал, что он тоже их них. Вряд ли Сергей Иванович дружит со всеми кавказскими народами сразу.