Лавка дядюшки Лика

Имели бы мы возможность видеть альтер эго людей, перед нами выросла бы бескрайняя толпа бомжей, нечесаных, немытых, сидящих или лежащих на обочинах той дороги, и глядящих потускневшими взглядами на небольшую горстку ухоженных, гладко выбритых, а иногда и с бородками, полных достоинства персонажей, которые проходят мимо. В тот мой молчаливый период я как раз и начал холить и лелеять собственное эго, беседовать с ним, внимательно прислушиваться, и обнаружил массу удивительных вещей.

Оказалось, например, что я с легкостью менял свои убеждения – из псевдо-марксиста вдруг становился псевдо-христианином, потом псевдо-агностиком и затем, соответственно, надевал на голову корону человека мира, как это ни смешно звучит. И все было настолько фальшиво, что словами не передать, как не передать и ту глыбу стыда за все наговоренное некогда, которой я был просто раздавлен. А вскоре произошла самая важная встреча в моей жизни, я оказался тут, впоследствии принял дела, и теперь, вот, передаю их. Не знаю, радоваться мне или печалиться, но человеческая натура сложна, потому и чувства мои смешаны – и того, и другого понемногу.

Дядюшка Лик вновь попросил месье Фрира наполнить рюмки, мистер Пик как раз подал на стол уже готовый шашлык, мы выпили и принялись за нежнейшее мясо и сочные кебабы, истинным мастером приготовления которых был помощник хозяина лавки. Покончив с трапезой, мы предались чаепитию и табакокурению, месье Фрир помог мистеру Пику убрать со стола, и вскоре на нем появились фрукты, ягоды, пузатые бокалы и бутылка коньяку.

Все это действо происходило в полном молчании – никто не хотел прервать нить повествования, да и сам дядюшка Лик замер, отрешенно глядя в глубину сада, пригубливал свой любимый напиток и делал время от времени глубокие затяжки. Даже мистер Пик, обычно отпускавший едкие замечания типа «ну, дымоглоты, опять за свое», не нарушал тишины, жестами указывая месье Фриру на предметы, которые нужно было убрать или поставить на стол. Наконец все уселись по своим местам, и дядюшка Лик продолжил рассказ.

– К той памятной встрече, изменившей мою жизнь… Нет, правильнее будет сказать, и сеньор Конти согласится со мной, направившей мою жизнь туда, куда я и стремился, мне пришло настоящее откровение, осознание того, к чему же я готовился все прежние годы – к служению. Прежде я не понимал всей глубины этого понятия, но именно к этому и стремился – стать для кого-то незаменимым, единственным близким человеком, на которого всегда можно положиться. Но главная и потаенная суть служения – в неодолимой потребности оставаться в тени, не только не выпячивая себя, а как раз наоборот, стараясь сделать так, чтобы люди попросту не замечали тебя.

Это может показаться молодым членам нашей семьи довольно странным утверждением, так ведь, мистер Пик, но они должны знать – желание выпятить себя, показать во всей красе сделанное тобой, залог того, что роль будет сыграна бездарно или, на худой конец, гораздо менее талантливо, чем можно было бы ожидать. И ларчик открывается настолько просто, что понадобились годы для понимания природы этого явления, и когда я стал продолжателем, убедился в правоте той формулы, что вывел для себя.

Вспомните, сеньор Конти, всех наших подопечных и друзей, с которыми вы уже встречались в разное время и в разных местах – хозяина юрты, библиофила, пана Малаша и пани Фламу, синьору Савио, и вспомните, нужны были вам слова, чтобы найти с каждым из них общий язык. Нет, правда же, совсем не нужны, общий язык с ними вы находили на каком-то совершенно ином уровне, не вербальном, даже несмотря на то, что кто-то из них мусульманин, кто-то христианин, а другой и вовсе не знает никакой религии. Мой вывод может показаться вам странным, но их объединяет именно вера – внутренняя потребность, программный код, которым оснащены все без исключения одухотворенные твари на Земле. Верующий человек не спросит у другого верующего, как он молится Создателю – крестится, совершает омовение лица ладонями рук, или складывает их в приветственном жесте, он даже и говорить на эту тему не будет, достаточно взгляда. До остального есть дело только тем, кто требует служения себе, а не другим, как это прописано в программе, тем, кто делит нас по всяким признакам, ими же и выдуманным. И именно благодаря, в кавычках, их усилиям нынешний этап подходит к концу, мы стоим на пороге нового, полные надежд на то, что наконец-то эксперимент принесет искомый результат.

Вот, собственно, чем я хотел закончить и наше застолье, и нашу дружбу, которая, конечно же для вас, сеньор Конти, и для вас, месье Фрир, не закончится. Вы будете помнить о нас с мистером Пиком до тех пор, пока вас не призовут на следующий уровень, и вы примете решение о новом воплощении. Но программа будет совершенствоваться бесконечно, и за какие-то ее нововведения мы все смогли бы гордиться, если бы оставались неизменными в бесконечности.

Последний день