Лавка дядюшки Лика

Наконец мы успокоились, я предложил им сесть в кресла, мы взялись за руки и долго-долго молча смотрели друг на друга, пока наконец из оцепенения нас не вывел месье Фрир. «Вот, не знаю, сеньор Конти, чего хочу сейчас больше – быть представленным дамам, или накормить поскорее всех вас завтраком» – сказал он со смехом. «Простите, дорогой! – спохватился я, и показывая рукой сначала на своего помощника, а потом поочередно на одну, а затем на другую гостью, представил их друг другу – Знакомьтесь, перед вами месье Фрир, а это пани Флама и синьора Савио». «Так вот оно что! – удивленно воскликнул месье Фрир. – Надо же, как мне приятно увидеть воочию тех самых двух женщин, о которых только и говорил сеньор Конти в минуты откровений. Чрезвычайно, просто чрезвычайно рад!» Отвесив галантный поклон и поцеловав поочередно руку пани Фламы и синьоры Савио, месье Фрир принялся накрывать на стол, жестом остановив женщин, попытавшихся было придти ему на помощь: «Отдыхайте, дамы, я сам все сделаю».

Вскоре на столе появились овощи и фрукты, вымытые в ключевой воде, сыр, бастурма, брынза, зелень, лаваш, пузатые бокалы и бутылка коньяку. Месье Фрир обратился к нашим гостьям: «Скажите, вы не против столь ранней дегустации крепких напитков?» Услышав положительный ответ, месье Фрир узнал предпочтения дам, затем удалился в дальний конец сада, откуда раздался привычный скрип двери погреба, и вскоре вернулся, неся в руках две четырехгранные бутылки с напитками красного и темно-желтого цветов.

В ожидании трапезы я налил дамам домашних наливок, мастерски приготавливаемых ежегодно месье Фриром, нам с моим помощником коньяку, мы чокнулись вчетвером и выпили за эту удивительную встречу, о которой я мог только мечтать, и не верил, что она когда-нибудь станет возможной. Жаль только, что времени совсем не оставалось, только сегодняшний день и ночь, но об этом дамы пока ничего не знали, так же, как и о цели своего визита к нам с месье Фриром. Они знали только о том, почерпнув эту информацию из размещенного мною объявления в городской газете, что неким господам требуется смотритель дома и сада на постоянной основе.

Это объявление я разместил, руководствуясь установками программы, которые были мне даны без лишних подробностей, и первыми же, кто откликнулся оказались чудесная пани Флама, и та самая женщина, которой принадлежало мое сердце, синьора Савио.

Когда с завтраком было покончено, я откинулся в кресле и закурил, предложив пани Фламе последовать моему примеру, памятуя о том дне, который мы провели у нее в гостях, что она с удовольствием и сделала. Наши гостьи были в восторге от приготовленного завтрака, а настойки назвали «божественными», чем доставили немалое удовольствие зардевшемуся от смущения месье Фриру.

Чаепитие сопровождалось вопросами обо всем, что произошло с каждым из нас за прошедшие годы, и в первую очередь я узнал, что пан Малаш уже несколько лет назад покинул этот мир, успев сделать немало. Его картины довольно успешно продавались в Москве, он в последние годы трудился очень плодотворно, и пани Флама даже прослезилась, вспоминая своего перешедшего спутника. Но не было в ее словах печали, а была всего лишь минутная слабость, ибо она искренне гордилась знакомством и дружбой с этим прекрасным человеком.

Я, в свою очередь, рассказал о том, что дядюшка Лик тоже покинул нас – уехал в командировку в Испанию, где и погиб, сорвавшись на машине в ущелье. Мы помянули нашего друга и моего учителя, и я не возражал против этих земных условностей, полагая лишним углубляться в подробности идеологии, могущей показаться нашим гостьям несколько надуманной.

Мы посидели молча некоторое время, после чего женщины просто заставили его показать им все, что связано с хозяйством, затем насильно усадили за стол и принялись наводить порядок. А вскоре вновь раздались шаги и перед нами предстал герр Хаупт. Он подошел, мы поздоровались, я представил ему дам, на что тот сказал, что уже знаком с ними, чем вызвал мое искреннее удивление. Вскоре, правда, все разрешилось, а пока я попросил пани Фламу и синьору Савио отложить все хозяйственные дела и устроиться за столом, ибо нам предстоял чрезвычайно важный разговор. Женщины предложили всем чаю, поставили на стол фрукты и прочие дары сада, а затем расположились в креслах по левую и правую руку от меня. Слово взял герр Хаупт и мне пришлось пережить еще немало волнующих минут в этот день.