Лавкрафт. Я – Провиденс. Книга 1

«Всего неделю назад личным визитом меня порадовал мистер У. Пол Кук… Я был удивлен его внешнему виду: он выглядел простовато и не очень ухоженно, хотя от человека его уровня я ожидал совсем другого. Честно говоря, его старый котелок, мятые вещи, истрепанный галстук, желтоватый воротничок, плохо причесанные волосы и не самые аккуратные руки напомнили о моем давнем друге Сэме Джонсоне… Зато беседой компенсируются любые внешние недостатки Кука»[676].

Прежде чем проанализировать эти воспоминания, давайте поговорим о встрече Лавкрафта с Рейнхардом Кляйнером, которая также произошла в 1917 г. – возможно, после приезда Кука, поскольку в вышеупомянутом письме Лавкрафт говорит, что раньше виделся лично только с Уильямом Б. Стоддардом и Эдвардом Х. Коулом (в 1914 г.) и ничего не упоминает про Кляйнера. «У двери дома № 598 по Энджелл-стрит меня встретила его мать, женщина чуть ниже среднего роста, с седеющими волосами. Главное сходство с сыном я увидел в ее глазах. Она приняла меня очень радушно и сразу проводила в комнату к Лавкрафту»[677], – рассказывает Кляйнер. Почему же Сьюзан по-разному отреагировала на появление Кука и Кляйнера? Полагаю, основной причиной стал ее снобизм: неопрятный Кук им с Лиллиан не понравился, поэтому они не хотели пускать его в дом. В одном письме Лавкрафт честно признается: «О любительском мире она [Сьюзи] была не очень высокого мнения, так как из-за повышенной эстетической чувствительности замечала его явную неотесанность, что ее сильно раздражало»[678]. Из другого источника мы узнаем, что Лиллиан тоже недолюбливала мир любительской журналистики, «за радикальный демократизм и разнородность которого мне иногда приходилось извиняться»[679]. Если причины негативного настроя Лиллиан и вправду были таковы, как описывает Лавкрафт, значит, социальные факторы имели для нее большое значение, хотя под «радикальным демократизмом и разнородностью» наверняка понималось лишь то, что в любительском движении принимали участие люди всех слоев населения и уровней образования.

Кляйнера, элегантного и очаровательного уроженца Бруклина, встретили радушно, поскольку Сьюзи сочла его как минимум ровней сыну. Вот что Кляйнер рассказывает дальше:

«Едва мы надумали пойти прогуляться, я машинально достал трубку, но вдруг почувствовал, что в этом доме вряд ли одобрят курение, и убрал ее обратно в карман. В этот самый момент на пороге снова появилась его мать, заметившая, как я возился с трубкой. К моему удивлению, она радостно воскликнула и попросила, чтобы я убедил Говарда попробовать трубку, ведь это поможет ему “расслабиться”. Возможно, так у жителей Новой Англии принято проявлять учтивость, чтобы скрыть смущение гостя, однако я даже не стал пытаться приучать Лавкрафта к курению трубки!»

К курению Лавкрафт относился почти так же предосудительно, как и к распитию алкоголя. Утверждение Кляйнера о том, что он не пробовал приучить Говарда к трубке, не совсем верно, так как в их переписке несколько раз всплывает тема курения. Лавкрафт признается ему, что «курил лет в двенадцать, просто чтобы выглядеть по-взрослому, но бросил, как только стал носить длинные штаны»[680], а затем добавляет: «И что люди находят приятного в том, чтобы пыхтеть как паровоз?»[681] И опять наиболее интересная деталь связана с поведением в обществе: Кляйнер инстинктивно ощутил, что в их доме курить не принято, а Сьюзи, оценив его тактичный поступок, хотела скрыть «конфуз» с помощью предложения, которое ее сын непременно бы отверг.