Лавкрафт. Я – Провиденс. Книга 1

Лавкрафт вновь принялся отвечать на вакансии, хотя к тому времени напряжение уже стало невыносимым, тем более что Говард не имел деловой хватки и все эти поиски вообще оказались ниже его достоинства. В конце сентября он писал Лиллиан: «В тот день [воскресенье] было сплошь уныние и нервы – опять откликаться на объявления. Психологическое давление просто невыносимо, я едва не падаю без сознания прямо перед газетами!»[1162] Думаю, так себя чувствует любой человек, который на протяжении долгого времени не может найти работу.

Друзья пытались помочь Лавкрафту. Когда он закончил работу над рассказом «Под пирамидами», Хеннебергер лично навестил Гудини (который тогда находился в Мерфрисборо, штат Теннесси), чтобы показать ему журнал. Иллюзионист остался под впечатлением и в марте прислал Говарду «записку с благодарностью»[1163]. На Манхэттене Гудини жил по адресу: Западная 113-я улица, 278, и звал Лавкрафта к себе в гости. Неизвестно, согласился ли он на приглашение, однако в сентябре связался с артистом, когда тот предложил помочь ему с поисками работы. В письме от 28 сентября Гудини попросил Лавкрафта позвонить ему по его личному номеру в начале октября – «я сведу вас с одним достойным человеком»[1164]. Этим человеком оказался Бретт Пейдж, глава газетного синдиката. В итоге 14 октября Лавкрафт отправился к нему в офис на пересечении Бродвея и 58-й улицы, они проговорили полтора часа, но вакансий у Пейджа не нашлось. В середине ноября Сэмюэл Лавмэн попытался свести Лавкрафта с главой отдела каталогизации книжного магазина на 59-й улице – увы, из этого тоже ничего не вышло.

Соня все это время не оставалась без работы и тоже отвечала на объявления, а в конце сентября Лавкрафт упоминал о «месте, где она провела последние несколько недель»[1165], – вероятно, речь шла о магазине шляп или универмаге. Однако должность казалась ей ненадежной, и Соня пыталась найти что-то получше. Потом ситуация только ухудшилась. Вечером 20 октября у Сони начались «внезапные желудочные спазмы… она лежала в постели, так как весь день плохо себя чувствовала»[1166]. Лавкрафт отвез ее на такси в Бруклинскую больницу[1167], которая находилась всего в нескольких кварталах от их дома. Соня проведет там одиннадцать дней и выпишут ее только 31 октября.

Болезнь Сони, несомненно, была в основном нервного или психологического происхождения, что позже признавал и сам Лавкрафт, называя ее «двойным срывом, нервным и желудочным»[1168]. Соня наверняка сильно переживала из-за финансовых и прочих бедствий, свалившихся на супругов, и, безусловно, ощущала разочарование Говарда, который никак не мог найти работу и, возможно, считал, что вся его жизнь движется не в том направлении. В письмах того периода Лавкрафт ничего подобного не говорил, но я не сомневаюсь, что он об этом думал. Ссорились ли они? Ни одна из сторон в этом не признавалась, а гадать здесь бесполезно.

Лавкрафт заботливо ухаживал за Соней в больнице: приходил к ней каждый день (тогда он впервые переступил порог больницы, ведь, навещая мать, он ни разу не заходил в само здание), приносил ей книги, канцелярские принадлежности и «механический карандаш», а также – на какие только жертвы не пойдешь ради брака – заново научился шахматам, чтобы играть с ней. Соня каждый раз его обыгрывала. (Лавкрафт сильно недолюбливал все игры и спортивные развлечения, считая их пустой тратой времени. Многие годы спустя он сказал Мортону про головоломки: «Допустим, решу я ее, если получится, но ни черта нового о природе, истории и Вселенной я не узнаю»[1169].) Он становился все более независимым в домашних делах: сам готовил кофе, варил яйца (двадцать минут) и даже спагетти, следуя письменным указаниям Сони. К ее возвращению Говард сделал в квартире уборку, чем очень гордился. По всей видимости, готовить он не умел: за него это всегда делали сначала мама, потом тетушки, затем Соня, либо же он обедал в ресторане.