Лавра

"Не хочешь, не верь. Считай, мои выдумки. Лично мне, - совладав с угрозой, он принимал мягкий выговор, - выдумки нравятся, особенно - твои. Как же там?.. - снова он брался за лист. - Нда-с, передается по крови, согласен, это хорошо. Это раньше - постыдные болезни, как говорится, грезы любви... А, впрочем, об этом ты и сама узнаешь, когда прочтешь, - порывшись в портфеле, он вынул темно-синий томик. Серебряные буквы, пропечатанные на обложке, дрожали в моих глазах. Я силилась рассмотреть, но рука, качавшая книгу, вывернулась так, что мне досталось одно только слово: "Доктор..." "В первый раз напечатали в год твоего рождения, - он завел, как ни в чем не бывало, - но теперь библиографическая редкость, нет и у дочки твоего профессора на Исаакиевской, последнее он произнес с нажимом, - нечего и спрашивать, но скоро, совсем уже скоро они издадут снова, уже готовят, и знаешь, где? Ты будешь смеяться: в Узбекистане. Кажется, одна страна, ан, нет, там у них порядки другие, не путай с вашими, ты ведь любишь все путать, например, с Грузией..." - он хохотнул, но, совладав и со смехом, спрятал книгу в портфель. "Но что мне особенно понравилось, - сжав кулаки, он зевнул сладко, - так это твоя выдумка о первородном русском грехе..." - "Это не выдумка", - я возразила твердо. "Ладно, не надо - к словам, не выдумка. Если тебе приятно, назовем догадкой, хотя, говоря откровенно (с умными собеседниками и мы откровенны), для нас-то никакая не догадка, самый обыденный инструмент. Крючок для рыболова... кадило для дьякона... карандаш для писателя... Вот и для нас, именно - карандаш", он замолчал, раздумывая.

Жалкая дрожь, от которой сводило зубы, сотрясла меня с головы до ног. Безвольным комком, похожим на половую тряпку, я следила за руками, в которых, как по волшебству, явился тряпичный мешок. Он был точь-в-точь моим, если бы не грубый шнурок, похожий на веревку. "Вещественное доказательство", - собеседник произнес веско. Растянув во всю ширь, словно ослабив чужую сдавленную шею, он запустил пальцы и разложил по столу: чай, сахар, помойные варежки. "Ваше?" обратился вежливо. Косой ярлычок с пометкой "tax-free" завернулся угодливым крючком. "У меня ...украли. Это... Шнурок... Нет, мешок - не мой", - я лепетала, теряя голос. "Странно получается... Продукт, купленный за границей, как говорится, на твердую валюту, и где находим? В пе-ре-да-че", - он произнес раздельно. "Это...в больницу", - до крови я прикусила губу и сглотнула солоноватое. "А врать нам - не на-адо, - он протянул с удовольствием, - тем более, неумело. Меховые варежки в больницу - без надобности. Нет. Не вы-хо-дит!" - разводя руками, он тянул подбородок к плечу. Серый оконный свет заливал прямые волосы, разложенные на косой пробор.