Лавсаик Святой Горы

Монастырю принадлежат многочисленные келлии в его окрестностях. Насельники их, подчиненные своей главенствующей обители и ее игумену, известны практическим доброделанием — странноприимством, попечением о нищих, а также участием во многих всецерковных и общенациональных начинаниях. Свойственный здешним отцам дух трудолюбия и благой предприимчивости сделал эти келлии образцовыми центрами лесоводства, виноградарства, огородничества и пчеловодства. Добывающие хлеб насущный поистине в поте лица, келлиоты выделяются вместе с тем милостивым и сострадательным нравом. Отсюда и широкая известность их духовников, которые успешно окормляют паломников-мирян. Поборники среднего монашеского пути, названного во времена расцвета монашества «общественным», по условиям своей деятельности и окружения были связаны делами житейскими (ср.: 2 Тим. 2, 4) и залог спасения для себя видели не столько в аскетических подвигах, сколько в доброделании. На этом пути они преуспели в трудах, полезных как для собратий, так и для нуждающихся мирян. К делателям этого рода принадлежали братья из келии Скуртеев Стефан и Неофит, которые ухаживали за преподобным Никодимом в его многоболезненной старости и у которых мы в неоплатном долгу за то, что они сберегли многие рукописи наставника и позаботились об издании самых важных его трудов. У таких-то милостивых и любящих духовное просвещение отцов находили прибежище монахи ближайших к нам столетий, впавшие в немилость у невежества и полузнайства, как это случилось сравнительно недавно и с ныне покойным дидаскалом Христофором Ктенасом (о нем мы расскажем впоследствии)[129].

Все согласятся, что книгоиздание — лучшее средство духовного просвещения и очищения нравов. И было бы естественно, если бы им занялись в первую очередь процветающие обители Святой Горы. Но именно им приходилось «беспокоиться и хлопотать» (см.: Лк. 10, 41) большей частью о материальном. И вот нашелся нищий труженик, келлиот Нектарий, который приобрел в долг печатное оборудование и, наладив ценой многих усилий типографию в Карее, выпустил ряд образцовых изданий, среди которых были творения святых отцов, а также богослужебные и церковно-певческие книги.

По проискам лукавого с некоторых пор значительно охладились отношения между господствующими обителями и зависимыми от них монашескими поселениями, особенно келлиями, насельники которых то обвинялись в непослушании, то сами жаловались на притеснения. Конечно, взаимные упреки эти были отчасти обоснованны, но проникновение в святоименное место людей, чуждых иноческому призванию, оправдывает строгость, искони царившую в здешних монастырях. Однако нельзя не пожалеть, что, ревнуя о сообразовании всей жизни в зависимых келлиях и скитах с уставом и обычаями монашества и желая ограничить у иных строителей тягу к внешнему великолепию, кириархии (особенно греческие) пошли на упразднение некоторых из них. И сегодня, среди прекрасных ансамблей в густой зелени олив и грецкого ореха, замечаешь полностью запустевшие или на глазах запустевающие келлии с изящными храмами византийского стиля — немыми свидетелями прежнего духовного и материального процветания. Невозможно удержаться от слез при виде лампады, до сих пор свисающей над аналоем, чтобы светить чтецам вседневных служб, которые давно уже некому совершать, или при виде крипты с черепами отцов, ожидающих общего воскресения. И как знать, нет ли среди них останков того, кто впервые освятил это место дивными подвигами? Для чего же лишено оно первоначального своего назначения, так что Дом Божий сделался жилищем птиц ночных? А потому помолимся сообща, да возродятся былая любовь и былое согласие ко благу общей нашей отчизны и да уразумеют все святогорцы, что мы не имеем здесь постоянного града (Евр. 13, 14).

В близкие к нам времена просияли добродетелью многие кутлумушские келлиоты, и особенно — выдающиеся духовники. Таковы были в начале нынешнего века иеромонахи Нифонт и Евфимий, из которых первый одно время нес пастырские труды в Эсфигмене. Вспоминаются еще иеромонахи Кирилл из лавриотской келлии Святой Троицы и Дионисий из дионисиатской келлии Комвологов, до последнего времени несшие послушание чредных иереев и духовников в храме Протата, равно как тогда же отшедший ко Господу иеромонах Феодосий из Мавруды[130] и многие другие делатели вертограда Господня.

Карея

Другие «делатели добрые» — знаменитые мастера иконописи, которые заботятся о поддержании искусства, завещанного апостолом и евангелистом Лукой, в том состоянии, какого достигло оно во времена Панселина, Феофана и Дзорциса.

Восхищение вызывают мастерские иеромонаха Серафима из лавриотской келлии Святого Иоанна Богослова и братства Иоасафеев, что в григориатской келлии Рождества Богоматери.