Лечебное дело zyablikova

Кроме них троих, в перевязочной никого не было, причём больной лежал на боку, спиной к медработникам.

– Как же так, господин? Доктор сделал вам такую сложную операцию, после которой вообще полгода надо лежать, не вставать, а вы уже работаете? – догадался zyablikov по смыслу заданного строгой медсестрой вопроса.

Больной что-то заговорил в ответ.

– О чём он?

– Говорит, что русский доктор волшебник, он это сразу понял!

– А то,– цинично усмехнулся zyablikov, смачно шлёпнув Чеа по ягодице той половины, которая была ближе к нему.

Улыбка Будды показалась, наконец, и в её непроницаемых глазах.

zyablikov не спешил убрать ладонь, и Чеа, кажется, ничего не имела против этой безобразной, сексистской выходки. Наоборот, как и любой бедной девушке, ей было приятно, что доктор-баранг обратил на неё внимание.

Тем более, она сейчас гордилась своим доктором!

– Ещё бы, я ж Клятву Гиппократа давал…

Да, вот так начиналась нейрохирургическая карьера zyablikova…

Немного теории (трудно)

Итак, свершилось – всего через каких-то 17 лет после прохождения им первичной специализации по нейрохирургии, zyablikov сделал, наконец, свою первую плановую операцию – операцию на позвоночнике! Причём, сделал успешно… если тут достаточно слова «успешно» – ибо до операции больной не мог не то, что ходить, не мог сидеть, не мог даже лечь на спину!

Как говорится, «возьми постель свою и иди, ибо прощаются тебе грехи твои»…

Эффект сделанной zyablikovым операции был столь очевиден, что авторитет его среди местного стафа (сотрудников госпиталя) возрос необыкновенно, и даже несравненная Чеа Юсреа позволила ему некоторые невинные шалости в отношении себя – но не более, чем молоденькие медсёстры позволяют немолодым хирургам.

Так сказать, «Цезарь и Клеопатра»…

Начмед, Жан Банашак, и владелец госпиталя, Сарет Соха, были чрезвычайно довольны zyablikovым и дали ему три дня отпуска. zyablikov, не долго думая, укатил на Сиамское взморье со своей легкомысленной, но безотказной подружкой, кхмеркой по имени Конг Ки, которая, как и все индокитайские подружки zyablikova, учила баранга местным обычаям, языкам, традициям и вытирала ему рот салфеткой в ресторанах сифуда. Взамен zyablikov пытался объяснить девушке, что такое коньки, но та, будучи из провинции, не поняла.

– Странные вы люди, 500 000 лет снега не видели,– бурчал zyablikov.

Можно было бы почить на лаврах, но пытливая и чрезвычайно критическая натура моего героя, беспощадно анализируя деяние, находила в нём массу уязвимых мест.

Во-первых, он не нашёл того, что ожидал. А ожидал он найти грыжу диска, в частности, грыжу люмбосакрального диска LV-SI, а не гипертрофию жёлтой связки.

Не принципиально, скажете вы, не повлияло ни на способо и сроки лечения, ни на исход… но сам факт вызывал множество вопросов и сомнений.

Проассистировав на сотне, наверное, подобных операций в спинальной клинике КНИИНХ, zyablikov убедился, что все они делались исключительно по поводу грыжи межпозвонкового диска – когда его фрагмент, выступая в позвоночный канал, разрывает заднюю продольную связку и натягивает соответствующий корешок в эпидуральном пространстве. Драма эта развивается на очень коротком, 1.5-2 см участке, где корешок уже покинул «конский хвост», вышел из дурального мешка, но ещё не покинул пределы позвоночника через foramen intervertebrale.

Грыжа диска всегда была видна на МРТ, которая назначалась всем при жалобах на боли в пояснице. А, самё, собственно, больного никто не смотрел, не выслушивал его жалоб, не собирал анамнеза, не проводил неврологического осмотра. И ни в коем случае не сопоставлял уровень обнаруженной на МРТ грыжи с уровнем компрессии заинтересованного корешка! Истории болезни заполняли ординаторы первого года, которые, хоть и назывались «клиническими», собственно в клинике понимали мало и доверяли аппаратуре, а не собственным знаниям анатомии и неврологии.

Оперировали же исключительно «корифеи». Методики операций несколько отличались, в зависимости от того, какой корифей оперировал. Большинство предпочитало описанную выше методику, когда края двух смежных дужек (они там тоненькие, как папиросная бумага) аккуратно сбиваются долотом вместе с жёлтой связкой, или же жёлтая связка надсекается глазным скальпелем, а края дужек скусываются кусачками Феррис-Смита. В любом случае, это позволяло проделать в дужках окно 0.5-0.8 см в диаметре, достаточное для проникновения в эпидуральное пространство на стороне операции, ревизии корешка и удаления фрагмента диска, который, как правило, лежал свободно.

Это называлось «интерляминэктомия». Более широким доступом стало бы скусывание дужки целиком, вместе с остистым отростком, «ляминэктомия». Собственно, именно ляминэктомия, как метод доступа при сдавлении корешков или всего дурального мешка с элементами «конского хвоста» описывалась в большинстве руководств по нейрохирургии. Но корифеи КНИИНХ ляминэктомию старались не делать, если речь не шла об опухоли или возникшем кровотечении, объясняя это тем, что «нарушится стабильность».