Лечебное дело zyablikova

Дело, таким образом, начало представляться вовсе не столь простым, как в самом начале! Пожалуй, даже чересчур сложным делом сравнительно с заявленной целью мероприятия, и, как говорится, «так трусами нас делает рассудок…»

– Но ты же ничего такого… только приедешь и уедешь, Чеа? Какие могут быть претензии к тебе, непонятно…– не давал zyablikov решимости природному цвету захиреть под налётом мысли бледным.

Девушка была чудо, как хороша, согласна, желанна, доступна – руку протяни и бери!

– Доктор, я обещала вас поцеловать, и я это сделаю. Но вашим желанием было, чтобы я сделала это там, где мы с вами останемся только вдвоём. И тут не вопрос, что сделаю я… вопрос в том, что сделаете вы! А вы, как мужчина, сделаете то, что делает мужчина, когда его поцелует девушка… ох, мне до сих пор даже подумать об этом страшно, доктор…

«От одних таких слов инфаркт миокарда схлопотать – запросто…», – сомлел zyablikov.

– Ну, да, всё правильно, основной инстинкт…– с трудом сглотнул он пересохшим горлом.– Ладно, давай остановимся на варианте случайного отеля! На Риверсайде они есть в каждом здании. Если ты боишься показаться со мной в ресторане, то поднимайся сразу в номер, закажем ужин туда…

– Доктор, у меня будет час… ну, два… мне нельзя надолго отлучиться из дома, что я скажу матери? Поэтому стоит ли терять время на ужин, подумайте…

– Ладно, тогда без ужина. Просто приезжаешь тогда в отель и сразу поднимаешься в номер.

– Хорошо, доктор, – уступила, наконец, Чеа.– Правда, тут тоже есть риск потери лица… Конечно, мои знакомые и знакомые их знакомых не бывают на Риверсайде! Но на рисэпшн отеля вполне может работать кто-то, кто знает меня, или знает того, кто знает меня, или тот, кто знает, кого и где спросить, кто знает меня… Остаётся только надеяться, что рицепционист примет меня за девушку с Риверсайда и не станет проявлять любопытства… Ладно, доктор, мне лучше уйти- я слишком долго нахожусь наедине с вами…

* * *

Разумеется, завтра ничего не произошло и послезавтра ничего не произошло тоже! Вряд ли проницательный читатель сильно удивится, узнав, что и послезавтра не раздалось нежного звука того робкого поцелуя, которым наивная девушка должна была наградить немолодого человека в номере недорогого отеля…

И тому были причины.

Во-первых, для такого ответственного мероприятия, как романтическая встреча с молодой и прекрасной девушкой, в бальзаковском возрасте zyablikova необходимы соответствующий настрой и, так сказать, тонус. Но на фоне мистера Мазуреца, точнее, послеоперационного периода мистера Мазуреца, zyablikovy было точно не до романтических встреч… с чем, я уверен, согласится каждый, кто хоть когда-нибудь самостоятельно оперировал и полностью отвечал за больного. Объём умственной работы, которую врач проделывал всё это время, был колоссальным, фокусировка на проблеме требовала полной сосредоточенности, и тяжесть взятой на себя ответственности не допускала ни малейшей девиации от курса!

А Чеа на этом фоне, вместо лёгкого и приятного развлечения, выглядела очень серьёзной проблемой – так сказать, сочетанным «приключением на жопу»…

zyablikov, кажется, начинал подозревать, что он что-то не то делает (впрочем, это с самого начала ясно было), но сохранение лица обязывало.

Ближайший эффект ляминэктомии LIV (если это была дужка именно четвёртого поясничного позвонка, а не третьего или пятого, в чём zyablikov вовсе не был уверен) оказался поразительным! Боли в пояснице, превратившие последний месяц жизнь американца в ад на Земле, моментально исчезли и больше не возвращались. Он теперь мог совершенно спокойно поворачиваться, и смог бы, конечно, садиться, но zyablikov пока категорически запретил это делать. Зато спинка ортопедической кровати легко ставилась вертикально вращением ручки, и Джек, садясь пассивно, просто кайфовал в таком положении, ощутив себя, наконец, не планарией, а снова объектом трёхмерного пространства.

Назавтра zyablikov весь рабочий день потратил на вертикализацию Мазуреца. Методиста ЛФК (кинезитераписта-кхмера) можно было позвать, но тот драл по 50 долларов за сеанс, да и мнил о себе чересчур много, как все местные «специалисты» колхозного уровня, чудовищно халтуря при этом. Поэтому врач сам взялся, почти всё время проводя в палате Джека. zyablikov заставлял того повернуться на бок, потом на живот, затем спустить ногу с кровати, потом поднять, потом снова лечь на спину… потом всё снова… потом взять сперва один костыль, потом второй и, опираясь на них, принять вертикальное положение, возвращая своего пациента в трёхмерный мир окончательно. К счастью, Джек был сухощав и довольно спортивен для своих 62, и к концу дня ему удалось, наконец, выпрямить туловище и встать на ноги, опираясь на костыли. Надо было видеть выражение лица самого Мазуреца и лица его жены, тёщи и сына.

– Нomo erectus again…