Лечебное голодание. Клинико-экспериментальные исследования

Эффективность комплексного лечения дозированным го­лоданием и нейролептиками, а также инсулином оказалась выше у больных с преобладанием продуктивных психопато­логических симптомов, чем у больных дефектных (t = 4,3). При оценке мы ориентировались на ремиссии «А», «Б», «С», (см. таблицу № 3).

Обращает на себя внимание тот факт, что лучший те­рапевтический эффект от комплексного лечения наблюдался у тех больных у которых возникали обострения после воз­держания от пищи. Немаловажным является и то обстоя­тельство, что в первые дни восстановительного периода тре­бовались значительно меньшие дозы аминазина и пропазина, чтобы вызвать нейролептический эффект. Острота психо­патологических симптомов, большая восприимчивость к ле­карствам является свидетельством повышенной реактивнос­ти.

Все вышеизложенное позволяет сделать следующие вы­воды:

1. РДТ изменяет реактивность больных шизофренией, что проявляется в изменении клинической картины и характера реакций на медикаментозное лечение.

2. Наступающие в восстановительном периоде обострения психоза являются благоприятными в прогностическом отно­шении.

3. Возможно подключение лекарственной терапии после дозированного голодания в первые дни восстановительного периода.

4. РДТ в комплексе с медикаментозой терапией оказы­вается эффективной при лечении больных шизофренией с преимущественно продуктивной симптоматикой я мало эф­фективной при дефектных состояниях.

1. 

2. 

3. 

4. 

5.

6. 

7. 

Синдром дисморфофобии с давних пор привлекает внима­ние психиатров, как отечественных (3—15), так и зарубежных:

Мнение о прогностической неблагоприятности и резистен­тности к известным методам терапии психически больных,, заболевание которых протекает при наличии в психопатоло­гической картине синдрома дисморфофобии, подтверждается рядом авторов (l, 5, 8, 9).

Однако, Ю. С. Николаев (10) в 1959 г., в числе прочих, приводил случаи успешного лечения голоданием больных С выраженным синдромом дисморфофобии.

Данная работа ориентирована в атом направлении.

Мы провели лечение голоданием 41 больному (24 муж., 17 жен.) с синдромом дисморфофобии. У 30 из них синдром был в рамках шизофрении, у 11 — при затянувшихся реак­тивных состояниях и развитиях. Подавляющее большинство больных ранее неоднократно лечились инсулином, психофар­макологическими средствами и пр.

При изучении преморбидных особенностей (больных выяви­лись свойственные всем характерные черты их личности. Во-первых, это люди с постоянными конфликтами между внут­ренней и внешней сторонами личности. Внутренне: стеничны, страстны, больших запросов и потенциальных возможностей. Внешне: тревожны, сензитивны, чрезвычайно застенчивы и стыдливы, для которых общественное осуждение и связанные с ним моральные мужи гораздо значимее, нежели даже физи­ческие страдания. Во-вторых, им присуще сочетание эмоцио­нальной лабильности и инертности (склонны к застреванию и фиксации на постыдных эпизодах). И, в-третьих, для них характерна большая или меньшая степень инфантильности.

Начало заболевания (в случаях диагностированных как шизофрения), как правило, соответствовало пубертатному возрасту и проявлялось в раздражительности, тревожности, снижении жизненного тонуса и интересов, волевом ослабле­нии. Позднее, а иногда и параллельно с указанными явле­ниями, часто после психотравм и инфекций проявлялся бред физического недостатка неприятного для окружающих. В не­которых случаях с прогрессированием заболевания синдром дисморфофобии растворялся в более грубой шифозренической симптоматике.

У больных в случаях затянувшихся реактивных состояний и развитии начало заболевания соответствовало, в основном, возрасту 8—12 лет.

Поводом к проявлению синдрома дисморфофобии обычно служили конфузные эпизоды. В этих случаях синдром дли­тельное время фигурирует как моносимптом без заметного экоционально-волевого снижения и расстройств мышления. Однако, со временем уходят из прячутся от людей и, тем самым, производят впечатление аутичных, но их аутизм, видимо, не является истинным, как при шизофре­нии, а обусловлен искусственной самоизоляцией, вследствие неодолимого страха этического поражения.