Леди и некромант. Тени прошлого

Спорили и дрались, норовили облепить борта октоколесера, который, сперва отпугнул местный люд, но, стоило кому-то излишне смелому коснуться брони, как за ним хлынули десятки и сотни смуглых подростков, желавших всенепременно прокатиться на крыше.

— Вот поэтому подобное отребье надо держать под контролем, — Альер наблюдал за происходящим с выражением крайнего неодобрения. — Посмотри… это уже и не люди в полном смысле слово.

— Дай, дай, дай… — они лезли.

Тянули смуглые руки, выпрашивая монеты. Хотя нет, это была не просьба, а требование, ибо всякий, кто смел проходить по их дороге обязан был выплатить дань. Они совали пучки сушеных трав и овощей. И связки камней. И сушеных жаб. Во всяком случае, мне это представлялось жабами… и плевать хотели на грозные окрики Ричарда.

Черное облаченье некроманта на местную публику тоже не произвело особого впечатления.

Кто-то, особенно наглый, попытался открутить бронзовую загогулину, и октоколесер засвистел, зарычал, распугивая чаек, но не людей.

Кое-как, но мы доползли и до городской стены, почти утонувшей под прибоем из хижин. Ворота здесь отсутствовали, но вот город, стоило пересечь незримую черту его, изменился.

Чище?

Пожалуй.

Нет, не исчезли лавки, но стали будто бы опрятней. Да и дома, возведенные из хлама, пропали, сменившись приличными деревянными, а ближе к центру и вовсе каменными.

Улочки.

И люд приличный, вида пределового.

Суета.

Все куда-то спешат.

Неистребимый запах рыбы, йода и разложения. И как-то разом исчезло мое давешнее желание всенепременно побывать в порту.

— В мое время человек, который не мог предъявить имущества на три серебряных монеты, считался нищим и становился собственностью Императора, — Альер взирал на город и кривился.

Что его не устраивало?

Мы пробирались по центральной улице.

Особняки.

Статуи.

И широкие тротуары, где неспешно прогуливалась публика иного склада. Женщины, что в легких летящих платьях, что в нарядах строгих, если не сказать — тяжелых.

Узкие юбки.

Жакеты длиной до середины бедра.

И непременный сопровождающий с широким зонтом.

— И что вы с этой собственностью делали? — Ричард смотрел на крыши. И взгляд его был рассеян, да и сам он казался задумчивым.

— Когда как… рабочие руки всегда нужны… дороги мостить. Дома строить… или вот каменоломни. В портах вечно матросов не хватало…

Мы выбрались к площади, где, октоколесер, пыхнув паром, остановился. Туша его замерла напротив темного памятника местному герою. Во всяком случае, памятник выглядел весьма героически — вставший на дыбы конь, и всадник, который одной рукой удерживал на весу огромное копье, пронзавшее трехголовую тварь со змеиным телом.

— Это мой прадед Харвест Благолепный, — поспешил пояснить Альер.

— Ошибаешься, это памятник Вингару третьему, отцу нынешнего императора… — Ричард вытер лоб рукавом.

Жара и вправду стояла редкостная.

Дышать и то было тяжело.

Воздух казался вязким, тягучим, как кисель. Марево дрожало над домами. И бумажный зонтик, который мне вручил Грен, уже не казался столь уж глупою затеей. Хотя тень он давал весьма условную.

— Да неужели, — Альер позволил себе быть скептичным.

— Его в позапрошлом году поставили…

— Ага…

— Если не веришь…

— Могу ли я узнать причину вашего спора? — Тихон спустился из рубки управления. И, выслушав обе версии, пожал плечами. — Вполне возможно, что правы вы оба…

— В каком смысле?

Цвели цветы.

И все равно запах их не мог перебить отчетливой рыбной вони, которая, казалось, пропитала весь город. И было здесь… неуютно? Не знаю, не отпускало престранное предчувствие, что город этот готовился ко встрече со мной, и отнюдь не для того, чтобы раскатать красные дорожки и заключить в горячие свои объятия.

— Когда-то он мог быть памятником твоему… благородному предку, — отчетливая заминка явно дала понять, что благородным предка Альера Тихон не считает. — Но в свете новейшей истории, которая у вас ввиду малого срока жизни имеет обыкновение постоянно изменяться, это сооружение посвятили другому человеку… Оливия, могу ли я попросить тебя об одолжении?

Я кивнула.

И сказала:

— Конечно.

Конь был огромен.

Всадник грозен. А змееподобная тварь у ног его распласталась, всем видом своим показывая, что агрессивных намерений она не имеет, а просто так здесь лежит…

— В таком случае не затруднит ли тебя составить мне компанию…

— Не думаю, что это хорошая идея, — Ричард отвлекся от созерцания всадника. — Ей лучше оставаться…

…и замолчал.

А и вправду, где мне лучше?

Одной в октоколесере? Или на кладбище, где Ричард будет искать себе новые приключения на тощий свой зад? Или с альвом…

— Древом рода своего я клянусь, что сделаю все, дабы защитить Оливию от людей…

— Только от людей?

Ричард нахмурился еще больше. А в глазах змееобразной твари мне привиделась обреченность. Будто знала она, что лежать ей под копьем еще не одну сотню лет, радуя невзыскательную публику героической картиной своей смерти.

— И от всех, кто пожелает причинить ей вред… — закончил Тихон, подавая руку. — Ты же знаешь, я способен защитить от живого… и неживого.

Ричард сунул пятерню в волосы и пробормотал:

— Может, так оно и к лучшему…