Леди, лёд и пули

Ребекке Эдельман было около пятидесяти. Она сияла чудесным загаром и была решительно подавлена горем. Детективы позвонили ей рано утром: хотели поговорить с ней после того, как она прилетела с островов Антигуа накануне вечером. Однако ее падчерица сказала, что похороны Марвина Эдельмана состоятся в одиннадцать утра. Еврейский обычай требует хоронить в течение двадцати четырех часов после смерти. Все равно похороны пришлось перенести: когда смерть наступает от травмы, обязательно делают вскрытие.

Ни Клинг, ни Браун никогда не видели прежде, как принято выражать скорбь в еврейском доме. Окна в гостиной Эдельмана выходили на реку Харб. Небо все еще было ярко-голубым и ясным. Браун отчетливо видел дома-башни, возвышающиеся на другом берегу на холмах, в соседнем штате. Ему видны были благородные очертания моста Гамильтон-бридж. В гостиной родные и близкие Марвина Эдельмана сидели на полу и разговаривали друг с другом приглушенными голосами.

Ребекка проводила детективов в маленькую комнатку, которую, по всей видимости, использовала как мастерскую для шитья. В углу стояла швейная машина, слева от педали — корзина с обрезками ярких тканей. Она села на стул перед машиной. Детективы сели на небольшой диван. Ее карие глаза были влажными. То и дело она сжимала руки. Лицо и руки ее были морщинистые, а губы — потрескавшиеся. Говоря, она обращалась к Клингу, хотя вопросы задавал в основном Браун. Браун привык к этому: иногда даже черные обращались к белому полицейскому, словно сам он был невидимым.

— Я просила его поехать со мной, — сказала миссис Эдельман. — Я говорила ему, пусть возьмет отпуск, устроит себе праздник, будет только польза. Но нет, он отвечал, как раз сейчас слишком много работы, в следующем месяце он планирует поездку в Европу. Он сказал, что устроит себе отдых, когда вернется, — в апреле. Кому нужен отдых в апреле? В апреле появляются цветы даже здесь, в городе. В общем, он отказался ехать со мной. А другого отпуска у него никогда теперь не будет, — сказала она и отвернулась. Слезы опять наполнили ее глаза.

— В чем состояла его работа, мадам? — спросил Браун. — Он торговал ювелирными изделиями?

— Ну, он был не совсем обычным ювелиром, — сказала миссис Эдельман, извлекла платок из кармана и приложила к глазам.

— Поскольку он носил этот жилет… — начал Браун.

— Да, — сказала миссис Эдельман. — Он покупал и продавал драгоценные камни. Этим он зарабатывал на жизнь.

— Бриллианты?

— Не только бриллианты. Он занимался любыми драгоценными камнями. Изумрудами, рубинами, сапфирами и, конечно, алмазами. Драгоценными камнями. Но он пренебрег самым драгоценным — жизнью. Если бы он поехал со мной… — Она покачала головой. — Упрямец, — сказала она. — Да простит меня Бог, но он был упрямец.

— Была ли какая особая причина, почему он хотел остаться в городе, — спросил Браун, — вместо того, чтобы ехать с вами на Антигуа?

— Самая обычная причина. Ничего такого, что бы он не мог отложить на неделю. И вот результат, — сказала она и снова приложила платок к глазам.

— Но обычная… — сказал Браун.

— Его обычная работа. Покупка и продажа. — Она по-прежнему говорила, обращаясь к Клингу. Браун кашлянул, чтобы напомнить о себе. Но кашель не возымел действия.

— Он часто ездил в Европу? — спросил Клинг.

— Когда была необходимость. Это центр алмазов всего мира, сами знаете: Амстердам. А если взять изумруды, то это Южная Америка. Объездить весь мир ради дела — это он мог, — произнесла она. — Но когда речь шла о том, чтобы перенестись на четыре-пять часов лету и провести недельку на солнышке, — этого он не мог. Ему надо было остаться, чтобы кто-то смог его застрелить!

— У вас есть какие-нибудь догадки, кто мог…

— Нет, — сказала миссис Эдельман.

— Никаких врагов? — спросил Браун.

— Никого.

— Никаких сотрудников, которых он…

— Он работал один, мой муж. Вот почему он никогда не мог взять отпуск. Он только хотел зарабатывать деньги. Он сказал мне, что не будет счастлив, пока не станет мультимиллионером.

— А существовала такая возможность в его деле? — спросил Браун. — Заработать миллионы долларов?

— Кто знает! Вероятно. Мы жили комфортно. Он всегда был хорошим добытчиком, мой муж.

— Но когда вы говорите про миллионы долларов…

— Да, было возможно заработать такие деньги, — сказала миссис Эдельман. — У него был очень острый глаз на качественные камни. Он получал хорошую прибыль на всем, что покупал. Он знал, что покупает, и всегда много запрашивал. Если бы он только поехал со мной, как я уговаривала…

Она в который раз принялась плакать.

— Миссис Эдельман, — сказал Клинг, — где располагалось рабочее место вашего мужа?

— В деловой части города. На Норт-Гринфилд, рядом с авеню Хэлл. Там проходит улица, которую называют Даймонд-Март.

— И он работал там один, вы сказали?

— Совсем один.

— На цокольном этаже?

— Нет, на втором этаже.

— На него нападали грабители когда-нибудь?

Она изумленно посмотрела на него.

— Да, — сказала она. — Откуда вы знаете?

— Ну, торговать алмазами…

— Да, в прошлом году, — сказала она.

— Когда именно в прошлом году? — спросил Браун.