Леди, лёд и пули

Карелла снял перчатку и протянул руку Дэнни. Дэнни опустил пониже газету и тоже снял перчатку. Они быстро пожали друг другу руки и снова надели перчатки. Очень немногие детективы пожимают руки своим информаторам. Большинство полицейских и осведомителей — деловые партнеры, но рук друг другу не жмут. Полицейские очень редко уважают стукачей. Стукач — это всегда человечек, который «задолжал что-то» полиции. В благодарность за информацию полицейские обделяют своим вниманием таких. Некоторые из осведомителей — это самые дурные людишки в городе. Любимым осведомителем Хэла Уиллиса был человечек по имени Фэтс Доннер — к нему испытывали отвращение все окружающие за его слабость к двенадцатилетним девочкам. Но он был ценным информатором. Из всех стукачей, с кем Карелла работал, Дэнни Гимп нравился ему больше других. И он никогда не забудет, как однажды много лет назад Дэнни пришел навестить его в больницу, где он залечивал пулевое ранение. С тех пор он всегда пожимал руку Дэнни Гимпу. Он пожал бы руку Дэнни Гимпу, даже если бы за ними наблюдал комиссар полиции.

— Как нога? — спросил Карелла.

— Ноет в холод. — Дэнни похлопал себя по колену.

— Хоть раз хотелось бы встретиться в тепле. Без русской зимы.

— Я должен быть осторожным, — возразил Дэнни.

— Ты можешь быть осторожным в теплом помещении.

— В помещении всегда есть уши, — сказал Дэнни.

— Ну хорошо, давай не будем затягивать нашу встречу. Я хочу найти «смит-и-вессон» тридцать восьмого калибра, который был использован в трех убийствах, — сказал Карелла.

— Когда они произошли? — спросил Дэнни.

— Первое было неделю назад, девятого. Второе — в прошлую пятницу, двенадцатого. Последнее случилось в субботний вечер, тринадцатого.

— И все здесь?

— Два.

— Какие два?

— Торговец кокаином Пако Лопес — слыхал о таком?

— Кажется.

— И торговец алмазами по имени Марвин Эдельман.

— Работал здесь?

— Нет, в деловой части города. Он жил на Сильверман-роуд.

— Лакомый кусочек, — сказал Дэнни. — А третье?

— Девушка по имени Салли Андерсон. Танцовщица в мюзикле в деловом центре.

— Так где же связь? — спросил Дэнни.

— Это мы и пытаемся выяснить.

— Гм, — сказал Дэнни. — Значит, Лопес?

— Пако, — сказал Карелла.

— Пако Лопес, — сказал Дэнни.

— Что-нибудь вспоминается?

— Не прижигал ли он сигаретой грудь одной бабенки?

— Тот самый хмырь.

— Да, — сказал Дэнни.

— Знаешь его?

— Видел как-то. Несколько месяцев назад. Он, должно быть, жил с той бабенкой, они были неразлучны. Значит, окочурился? Ну, слезы лить не будем. Он кругом поганец.

— Каким образом?

— Поганец, — сказал Дэнни. — Я не люблю поганых, а ты? Ты с бабенкой уже говорил?

— На другой день после убийства Лопеса.

— И?..

— Ничего. Она рассказала нам, что он с ней сделал…

— Пакость, да? — сказал Дэнни и покачал головой.

— Но они перестали жить вместе два месяца назад. Она ничего не знала.

— Никто никогда ничего не знает, когда за дело берется полиция. Может быть, она-то и сделала это. За то, что он оставил у нее на груди отметины.

— Сомневаюсь, Дэнни, но ты вправе высказывать догадки. Если честно, то меня больше интересует, не переходил ли из рук в руки ствол, тридцать восьмого калибра за последнюю неделю?

— У нас в городе много тридцать восьмых, Стив.

— Я знаю.

— Все время переходят из рук в руки. — Дэнни помолчал. — Первое убийство произошло во вторник, так? В какое время?

— В одиннадцать.

— Вечера?

— Вечера.

— Где?

— На авеню Калвер.

— В доме или на улице?

— На улице.

— Не так уж много лиходеев выходит на улицу в такую погоду, — сказал Дэнни. — Холод заставляет их сидеть дома. Убийцы и воры предпочитают домашний комфорт, — философски заметил он. — Никто не видел убийцу?

— Стал бы я отмораживать задницу, если бы у меня был свидетель? — воскликнул Карелла.

— Я тоже мерзну, — с упреком сказал Дэнни. — Хорошо, я постараюсь узнать что-нибудь. Насколько срочно тебе надо?

— Срочно, — сказал Карелла.

— Потому что я хочу сделать ставку, прежде чем приступлю к работе.

— Что-нибудь стоящее? — спросил Карелла.

— Только если он победит, — сказал Дэнни и пожал плечами.

* * *

Брат Антоний с Эммой курили марихуану, потягивали вино и изучали список с фамилиями и адресами, который два дня назад составила для них Джудит Квадрадо. В углу комнаты горел керосиновый калорифер, а радиаторы были лишь едва теплыми, и оконное стекло обледенело по краям. Брат Антоний с Эммой сидели очень близко от калорифера, хотя оба утверждали, что холод им нипочем. Оба сидели в белье.

Они покурили час назад, потом занимались любовью на огромной постели в спальне брата Антония. Затем он и она надели белье и перешли в гостиную, где откупорили новую бутылку вина, запалили по закрутке и снова принялись изучать список потенциальных клиентов. На брате Антонии были полосатые трусы на резинке, а на Эмме — черные трусики от бикини. По мнению брата Антония, она выглядела очаровательно после их занятий любовью.

— Похоже, — сказала Эмма, — он обслуживал двенадцать человек.