Леди не движется

Я промолчала. По моему мнению, если кто в этой семье и был на всю голову дурным, так не Макс, а его матушка.

— Что они делят-то? — спросила я. — Не надо только в мою сторону кивать. Они собачились, как я поняла, задолго до меня.

— А! — Валери поморщилась, отпила глоточек. — Ну, вот это то, что надо. Дел, хочешь совет? Я знаю, ты впечатлительная. Не обращай внимания. Макс за себя постоять может, Маккинби тоже. До смерти драться они не будут, это им обоим неинтересно. Я вообще считаю, что Максу полезно время от времени получать по морде. Ну не буду ж я его бить! А отец давно самоустранился. Да ну, какой прок с семидесятипятилетнего старика, который всю жизнь на сына глядел с недоумением — это еще кто такой? Вот дедуля у нас был — человек. Человечище! Как он Максика любил! Эх, дедуля, на кого ты меня оставил… — Она приподняла бокал, отдавая салют, и снова отпила. — Ладно, помер и помер, туда ему и дорога. Сволочь он на самом деле был редкостная. Но не могу ж я такого сказать о своем родном отце!.. М-да… В общем, я не возражаю, если Маккинби разочек-другой Макса приложит.

Я попробовала пунш. Слава богу, пропорции верные. От Валери можно ожидать, что она нальет виски и вместо кофе, и вместо сливок.

— А что они собачатся — так это родовая вражда, — беспечно сказала Валери. — Иначе они, может, лучшими друзьями стали бы. Знаешь, как бывает? Жила-была баба, в башке ветер. Сначала вышла замуж за одного, родила сына, потом муж ей разонравился, ушла к другому. Сына ей не отдали, а не фига потому что, и она себе второго родила. Макс — внук старшего ее сына, Маккинби — младшего.

Я опешила. Вот это, однако, новость — что они троюродные братья.

— У нас про эту бабу даже упоминать не принято, имей в виду, — предупредила Валери.

— Ну хорошо, а родовая вражда-то с чего?

— Так у нее первый муж убил второго.

Веселая семейка, только и подумала я.

— Обиделись все. Мы им наприпоминали грехов за триста лет — мы ведь раньше дружили, — они нам тоже. Макс потому и бесится. Опять, блин, жена Берга торчит под крылышком Маккинби!

— Может, это проблема Бергов, а не Маккинби? Чего от них жены-то уходят?

— Жениться не надо на ком попало, вот жены уходить и не будут, — парировала Валери. И тут же добавила: — Мне по фигу. Роди мне внука — все тебе прощу.

Я молча потягивала пунш.

— Вообще-то мне Маккинби нравится, — задумчиво протянула Валери. — Этот, твой. Он посимпатичней своей родни. Боже, когда я увидела, за кого вышла Элен… Ты видела родителей Маккинби?

— Нет, только слышала.

— А-а. У него мать такая, что ненавидеть ее нельзя. Вот при всей вражде, лично я говорю — совершенство. Она сказочная. Она помоложе меня, мы одно время часто виделись, ну, ты понимаешь — родовая вражда как-то подразумевает, что отдельные члены семей будут тайком дружить. Хотя бы назло родителям. А мы с Элен к тому же кузины. И делить нам было нечего. Но когда я увидела, за кого ее выдают замуж… Не поверишь — я плакала полночи. Потому что так нельзя. Я все понимаю, Маккинби мирили две ветви клана, но, Делла, ты бы видела это убожество, Марка Маккинби! Господи, да он же реднек! Свинопас как есть! А Элен, по-моему, даже не целовалась до свадьбы ни с кем. И я как представила, что ее положат в постель к этому животному… — Валери широко распахнула глаза и покачала головой. — И за это я тоже ненавижу Скотта, ее отца. И ты представь, она ведь троих детей от Марка родила. Ну ладно одного — троих! Меня прям коробило от мысли, что этот свин после рождения наследника так и продолжал мучить Элен. Ни стыда ни совести у человека. Как будто не понимает, что Элен выполнила свой семейный долг и не обязана терпеть его похоть.

— Ну, может, она любила его. Бывает же такое — скрытые достоинства у человека, весь мир о них не подозревает, а жена разглядела. Да и вообще, любовь непредсказуемая штука…