Ледяные чертоги Аляски

Гонцы вернулись на следующий день и принесли весть о том, что чилкаты будут рады принять всех, кроме Тойятта, что ружья заряжены и готовы приветствовать нас залпом, но Тойятт, недавно оскорбивший вождя чилкатов на острове Врангеля, приходить не должен. В своем послании они также сообщили нам, что сейчас они веселятся с другими гостями, Ситкой Джеком и его друзьями, но если мы сможем подняться в деревню по замерзающей реке, нам будет оказан теплый прием. Они уже давно пили, и отец Кадачана, один из главных вождей, открыто заявил, что он только что очнулся от десятидневного сна. Мы с нетерпением ждали этого визита, но, принимая во внимание неблагоприятные обстоятельства, такие как опасность оказаться в ледяной ловушке на реке, тот факт, что Кадачан был не в состоянии идти из-за ранения в ногу, а чилкаты, распаленные алкоголем, могли вспомнить о старой вражде из-за присутствия Тойятта, мы с неохотой приняли решение немедленно отправиться в обратный путь. Это было в пятницу, и дул попутный ветер, но наши индейцы, которым очень понравилось отдыхать и есть в этих больших гостеприимных домах, все как один заявили, что лучший день для отплытия – понедельник. Однако я настоял на том, чтобы мы должны покинуть деревню в субботу утром, и в десять часов утра мы простились с нашими друзьями. Когда мы уходили, вождь, который так радушно нас принимал, попросил предоставить ему письменный документ о том, что он нас не убил, чтобы его не смогли обвинить в нашей смерти в случае, если мы пропадем по дороге домой.

Глава XII. Возвращение в Форт Врангеля

День, когда мы пустились в обратный путь к острову Врангеля, был ясным, а «Хун», северный ветер, – сильным. Мы обогнули восточную сторону большого острова, который находится неподалеку от южной оконечности мыса между заливами Чилкат и Чилкут, и оттуда поплыли прямо вдоль восточного побережья канала. На закате мы разбили лагерь на берегу небольшой бухты в живописной гавани, расположенной в трех или четырех милях к югу от Бернского залива, а на следующий день, в воскресенье, как обычно, остались в лагере, хотя ветер был попутным, а возвращаться домой не грех. Большую часть дня индейцы стирали, чинили одежду, ели и пели гимны с мистером Янгом, который также толковал для них Библию, а я в это время делал заметки и наброски. Чарли соорудил парильню, и мы все как следует помылись. Эта бухта была одной из самых восхитительных среди тех, что встречались на нашем пути, она была окружена высокими деревьями, ветви которых почти сплетались, и оттуда открывался изумительный вид на белоснежные горы на противоположном берегу широкого похожего на реку канала.

Увидев посреди леса дым, мы высадились на берег, чтобы найти его источник, и обнаружили работающую на всех парах винокурню племени хутсену. Индейцы сказали, один старый индеец, их друг, вот-вот умрет, и они готовили виски для его похорон.

У моих индейцев закончились запасы жирного мяса, которое они считают обязательной частью своего рациона и потребляют в огромных количествах, бекона тоже почти не осталось, и в каждом лагере, который встречался нам по пути, они просили дать им немного мяса. Здесь были освежеванные туши дикобразов и куча мяса диких овец, лежащая прямо на грязном полу хижины. Наш повар сварил дикобраза в большом горшке с картофелем, которым нас также угостили винокурщики, и хотя картофель был в шкуре, он все равно насквозь пропитался резким запахом мяса. У нас было много хлеба, фасоли и сухофруктов, так что я никогда не притрагивался к этим весьма сомнительным индейским лакомствам. Кстати, индейцы едят плоды шиповника целиком, как ягоды, и их всегда очень забавляло то, что я съедал лишь внешнюю оболочку и выплевывал косточки.

По мере приближения к деревне племени аук, почтенный Тойятт все глубже погружался в раздумья, словно его тяготили какие-то мрачные мысли. Это было так необычно, что мне очень хотелось узнать, что же его так терзает.

Когда Тойятт, наконец, нарушил молчание, он сказал:

– Мистер Янг, мистер Янг, – он обычно повторял имя, – надеюсь, ты не остановишься в деревне ауков.

– Почему, Тойятт? – спросил мистер Янг.

– Потому что они очень плохие, и твоя проповедь не приведет ни к чему хорошему.

– Тойятт, – сказал мистер Янг, – разве ты забыл, что Христос велел своим ученикам идти и проповедовать Евангелие всем, и что мы должны возлюбить врагов наших и отвечать добром на зло?

– Что ж, – ответил Тоятт, – если ты собираешься проповедовать им, то не призывай меня к молитве, ибо я никогда не стану молиться за ауков.

– Но в Библии говорится, что мы должны молиться за всех людей, какими бы плохими они ни были.

– О да, я знаю это, мистер Янг, очень хорошо знаю. Но ауки не люди, хорошие они или плохие, они псы.