Ледяные чертоги Аляски

Следующим утром было немного облачно, но воздух был совершенно неподвижен, и даже рябь не тревожила гладь воды. Мы все надеялись, что наш старый предсказатель погоды Тойятт неверно истолковал небесные знамения, но, прежде чем мы успели добраться до Пойнт-Вандерпеут, хлынул дождь и поднялся сильный юго-восточный ветер, который все больше крепчал, пока не превратился в настоящий шторм, покрывший весь залив пенистыми белыми гребнями. Мыс Вандерпеут является частью концевой морены древнего ледника, который когда-то простирался на шесть-восемь миль от своего истока в горах. Три больших ледника, которые когда-то были его притоками, до сих пор спускаются почти до уровня моря, хотя их фронты находятся в узких фьордах, в восьми или десяти милях от залива. Похожий скалистый выступ врезается в залив в пяти или шести милях к югу, тогда как оставшаяся часть морены затоплена и образует отмель.

Весь мыс был покрыт лесом, за исключением узкой кромки из валунов длиной около мили, о которые с громким ревом разбивались волны. Полоса пены в миле от мыса обозначала место, где волны врезались в затопленную часть морены, и я предполагал, что Тойятт заставит нас обойти этот участок по глубокой воде, но наш обычно крайне осмотрительный капитан на сей раз решил рискнуть и проплыть прямо над мореной. Однако в самый ответственный момент нас подхватила большая волна и швырнула в зазор между двумя огромными округлыми валунами – окажись мы на фут или два ближе к любому из них, каноэ разлетелось бы в щепки. Хотя я и не стал возражать против плана нашего опытного проводника, он все же показался мне безрассудным, и я принял меры предосторожности, развязав шнурки на ботинках, чтобы при необходимости быстро их скинуть и всплыть на поверхность. Но даже преодолев моренный барьер, мы все еще были в опасности, поскольку волны, бившие в широкий борт, толкали нас к берегу. Через некоторое время нам встретился небольшой фьорд, и мы с радостью укрылись в нем. Посреди дрейфующих бурых водорослей и черных скал изрезанного волнами берега, словно символ безопасности и гостеприимства, возвышался белоснежный айсберг, которому ветер придал форму креста. Мы развели костер на берегу и вскоре согрелись и обсохли. А темой разговора, конечно же, стало то, как мы только что чудом избежали смерти. Капитан Тойятт рассказал, что в молодости дважды оказывался в похожей ситуации, и оба раза его каноэ разбилось, а ему удалось выплыть на берег с ружьем в зубах. И добавил, что, если бы сейчас мы ударились о камни, они с мистером Янгом, вероятно, утонули бы, тогда как у остальных был шанс на спасение. Затем, повернувшись ко мне, он поинтересовался, смог бы я в этом случае развести костер без спичек и добраться до острова Врангеля без каноэ и еды.

На рассвете мы покинули бухту благословенного белого креста, и, обогнув отвесный мыс напротив входа во Врангель Нэрроуз, увидели флотилию айсбергов, и мне, конечно же, захотелось найти производящий их ледник. Тойятт, разумеется, очень беспокоился о сохранности своего каноэ и умолял нас не рисковать своими жизнями и лодкой, пробивая путь среди айсбергов сейчас, когда мы были так близко от дома.

«Не бойся, Тойятт, – ответил я. – Ты же знаешь, нам всегда везет, и погода хорошая. Я хочу лишь несколько минут посмотреть на Грозовой ледник, и если расстояние между айсбергами будет слишком маленьким, я обещаю повернуть назад и подождать до следующего лета».

Поверив в свои силы, он направил каноэ вперед, и мы быстро добрались до фьорда, где пришлось продвигаться осторожно и медленно. Айсберги дрейфовали очень близко друг от друга почти на всем протяжении фьорда, но нам удалось добраться до точки примерно в двух милях от ледникового фронта, откуда открывался прекрасный вид на спускающуюся к воде нижнюю часть ледника и голубую, зазубренную ледяную стену. Грозовой ледник оказался одним из самых впечатляющих ледников первого класса, которые мне доводилось видеть, и в сочетании со своим великолепным фьордом он стал триумфальным завершением сезона наших исследований. Я сделал несколько заметок и набросков и повернул назад как раз вовремя, чтобы успеть пройти сквозь самые плотные скопления айсбергов до наступления темноты. Затем место в носовой части каноэ занял Кадачан, чтобы провести нас через открытую часть устья фьорда и пролив Сутчой. Еще несколько часов мы пробирались сквозь льды под покровом ночи. Даже в дельте нам встречались скопления айсбергов, и в свете звезд казалось, что они тянутся бесконечно во всех направлениях. Опасность заключалась в том, что мы могли сломать каноэ, налетев на небольшой, трудноразличимый в темной воде айсберг, или подойти слишком близко к более крупным, которые могли расколоться или перевернуться.