Ледяные чертоги Аляски

Краски скальных садов этой скрытой от глаз йосемитской долины были необычайно насыщенными. Даже самые крошечные трещины и выступы, не говоря уже о широких плоских уступах, где имелось немного почвы, становились домом для множества цветов, гораздо более ярких, чем ожидаешь встретить в таком холодном и облачном регионе: дельфиниумы, герань, кастиллея*, лесные колокольчики, горечавки, камнеломки*, кипрей, фиалки, белозор, чемерица, скрученник* и другие орхидеи, рябчик*, смилакс*, астры, маргаритки, бриантус, кассиопея, линнея, а также множество цветущих разновидностей смородины, рубусов и вереска*. У многих из вышеперечисленных растений были мягкие стебли и листья, однако окрашены они были не менее ярко, чем их сородичи на теплом и солнечном юге. Особенно прекрасными были вересковые пустоши, цветущие и плодоносящие, они устилали камни нежно-зеленым ковром, усеянным розовыми колокольчиками и алыми или синими ягодами. Самые высокие травы покачивали на ветру метелками, ощетинившись немалым количеством шипов, их листья были упругими и изгибались дугой. Типичных для Сьерра-Невады трав, плотным ковром устилающих альпийские луга, я на Аляске еще не видел.

Здесь было меньше видов папоротников, чем в Калифорнии, но количество вай[35] было примерно одинаковым. Я видел три аспидиума, две вудсии, ломарию, полиподиум, краекучник и несколько видов птерисов*.

В этом восточном рукаве залива Сумдум-Бэй и его йосемитском ответвлении я насчитал из каноэ по пути вверх и вниз, тридцать маленьких ледников позади стен фьорда, три ледника первого класса, а также тридцать семь каскадов и водопадов, считая только самые крупные, которые было слышно за несколько миль. Своим грохотом они сотрясали весь залив с его скалами, лесами и льдами. Во втором большом ответвлении фьорда я пока не был и не могу сказать, сколько там может быть скрыто ледников, но, судя по выплывающим из него айсбергам, не менее сотни льют свои мутные талые воды во фьорд, создавая при этом столько же бойких водопадов.

Около полудня мы начали возвращаться в основной фьорд, а после наступления темноты, обессилевшие, но счастливые, добрались до лагеря золотоискателей.

Утром двадцать первого августа я вместе с тремя своими индейцами отправился исследовать правый рукав этого прекрасного залива. Мистер Янг в тот раз предпочел остаться на прииске в связи с миссионерской работой. Итак, перед нами был еще один грандиозный ледяной простор Сумдум-Бэй: тридцать пять или сорок квадратных миль дрейфующих льдов, один большой ледник первого класса, спускающийся к воде в конце фьорда и рождающий все эти айсберги, и около тридцати ледников поменьше, не доходящих до уровня моря, девять больших каскадов и водопадов, а также два ряда йосемитских скал, высотой от трех до четырех тысяч футов и длиной около восемнадцати или двадцати миль каждый, выточенные и отполированные ледником и украшенные еловыми рощами и цветочными полянами, и множество других красот, которые невозможно здесь перечислить.

Первые пять или шесть миль мы не видели ничего, кроме айсбергов, этот зыбкий ледяной пейзаж поразительно отличался от обыденной красоты спокойных и открытых внешних каналов. При движении вверх по заливу скальная стена справа казалась необычайно отвесной, вдоль ее верхней границы виднелся ряд небольших ледников, испещренные трещинами голубоватые фронты которых перегнулись за край белоснежных фирновых бассейнов. С конца каждого фронта вниз чередой водопадов и каскадов стекал и пел свою песнь мощный поток талых вод, извиваясь, он мчался по конечным моренам, сквозь рощи карликовых ив, еловые леса и наконец впадал в залив. На противоположной стороне залива находился небольшой боковой залив глубиной около трех миль, позади которого высились горы, увенчанные ледниками. В остальных местах обзору мешали сравнительно невысокие горы, густо поросшие лесом до самой вершины.