Ледяные чертоги Аляски

Я быстро сделал набросок и велел индейцам вернуться примерно на шесть миль назад к устью бокового каньона, который я приметил по пути вверх как подходящее место для ночлега, на случай если ничего лучшего не найдется. После наступления темноты нам пришлось пробираться сквозь лед с большой осторожностью. Один из индейцев стоял на носу каноэ с шестом, отталкивая в сторону небольшие льдины и высматривая проходы между айсбергами, выкрикивая по десять раз в минуту: «Фрайдэй! Тактэй! (к берегу, к морю)». Мы добрались до места высадки после десяти вечера, ориентируясь в темноте по реву ледникового ручья. Берег был усеян валунами, и было трудно найти среди них хотя бы небольшой участок, подходящий для сна. Индейцы помогли мне установить палатку на камнях вне досягаемости прилива, а сами устроились на ночлег в каноэ, бросив якорь подальше от берега, чтобы уберечь лодку от волн. Когда они возвращались к каноэ, я спросил, не собираются ли они ужинать, на что сразу же получил ответ: «Мы будем спать сейчас, если твой ледяной друг позволит. А есть будем завтра, но если ты голоден, мы можем дать тебе хлеба».

«Нет, – сказал я, – идите и отдохните. Я тоже сейчас лягу спать, а поем завтра». Мы даже не пытались развести огонь той ночью, а просто легли. Валуны оказались сносной кроватью, когда я удобно распределил на них свой вес.

Ночью меня разбудили удары волн о стену моей палатки, хотя я думал, что нахожусь далеко за пределами их досягаемости. Эти особые волны вызваны не ветром или приливом, а падением в воду больших айсбергов, отколовшихся от ледников, а иногда опрокидыванием или разрушением больших айсбергов, которые, возможно, долгое время дрейфовали, сохраняя идеальное равновесие. Самые высокие из таких волн часто преодолевают полдюжины миль или более, прежде чем растратят свою энергию, разрывая ночную тишину оглушительным грохотом, который докатывается до самых отдаленных уголков гор. Они повсюду разносят весть о рождении нового айсберга, привлекая к себе внимание и повторяя свою историю снова и снова, точно так же возникшие при землетрясении цунами переносят свою историю с континента на континент, преодолевая тысячи миль.

Когда индейцы утром сошли на берег и увидели состояние моей палатки, они от души рассмеялись и сказали: «Твой друг (имея в виду большой ледник) вчера вечером послал тебе доброе слово, и его слуга постучал в твою палатку и спросил: “Сагх-а-я, хорошо ли тебе спится?”».

Я слишком давно не ел и не был готов к большим физическим нагрузкам, но, пока индейцы готовили, все же решил перед завтраком прогуляться вверх по каньону, чтобы найти ледник, который когда-то выходил во фьорд. Судя по объему и мутности дренирующего ручья, ледник был достаточно крупным и располагался неподалеку. Я увидел его после того, как два часа с трудом продирался сквозь тернистый чапараль и карабкался по крутым склонам, усыпанным камнями и снегом. Фронт ледника перекрывал каньон от стены до стены и был покрыт обломками горных пород. В тени скал он казался мрачным и неприветливым, а из низкого, похожего на пещеру тоннеля вырывался мощный как река поток талой воды, от рева которого содрогался весь каньон. По ту сторону фронта я увидел множество ослепительно-белых, словно свежевыпавший снег, ледниковых притоков, залитых солнечным светом. Эти хрустальные потоки спускались из скопления горных вершин по волнистым склонам и вливались в основной ствол ледника, занимавший центральный каньон. Этот прекрасный ледник остановился на высоте двухсот пятидесяти футов над уровнем моря и вполне мог бы дотянуться до фьорда и производить айсберги, если бы он не таял так быстро при медленном продвижении по пологому склону основного каньона.

Я вернулся в лагерь к десяти часам. После завтрака мы сложили вещи в каноэ и не спеша отправились через фьорд к устью другого широкого и низкого каньона. На его обращенных к фьорду утесах имелись характерные признаки ледниковой деятельности. Я бы очень хотел исследовать водные и ледяные потоки этого каньона и добраться до его верхних чертогов, где покоятся снега. Но с этим пришлось подождать. Я провел там лишь пару часов, пробравшись сквозь подлесок к вершине скалы, откуда открывался хороший вид на окрестности. Передний край главного ледника находился неподалеку от фьорда и отправлял небольшие айсберги в озеро. Стены боковых каньонов были удивительно высокими, зазубренными и имели включения из горных пород, вероятно, сланцевых, различных оттенков красного цвета. На обратном пути к каноэ я собрал много спелых ягод малины великолепной диаметром полтора дюйма, черники и еще несколько интересных растений, которых я никогда прежде не встречал в этом регионе.