Ледяные чертоги Аляски

До прихода белых большинство тлинкитов верили, что у животных есть души, и чтобы не навлечь на себя беду, нельзя было даже плохо отзываться о рыбе и любых других существах, которые служили им пищей. Наглядно демонстрирующий эти суеверные убеждения случай произошел, когда я был в Форте Врангеля годом ранее. У одного из младших вождей стикинов был маленький сын лет пяти или шести, которого он очень любил и всегда брал с собой в короткие путешествия на каноэ и водил за руку, гуляя по городу. Прошлым летом мальчик заболел и все больше худел и слабел. Его отец очень боялся, как обычно бывает в случае необъяснимой болезни, что на его сына навели порчу. Сначала он обратился за помощью к доктору Карлиссу, одному из миссионеров, тот дал ребенку лекарство, но оно, разумеется, не привело к мгновенному исцелению, на которое рассчитывал любящий отец. Он в какой-то степени верил в силы миссионеров, как в делах духовных, так и материальных, но в чрезвычайных обстоятельствах решил положиться на веру своих отцов. Соответственно, он вызвал к себе одного из шаманов, или колдунов-целителей, своего племени, и рассказал ему о своей беде. Совершив стандартный ритуал, шаман заявил, что выявил причину болезни.

«Твой мальчик, – сказал он, – потерял душу, и вот как это произошло: играя среди камней на пляже, он увидел в воде рака и посмеялся над ним, указывая на него пальцем, стал дразнить его: “Эх ты, кривоногий! Эх ты, кривоногий! Ты даже прямо ходить не умеешь, а только боком”. Это так разозлило рака, что он протянул свои длинные клешни, схватил душу мальчика и утащил на дно. И если украденную душу не вернуть на место, ребенок умрет. Твой мальчик и так уже мертв, жизнь теплится лишь в его одиноком, пустом теле, и хотя он сможет прожить в таком состоянии еще год или два, он никогда не сможет стать ни сильным, ни мудрым, ни храбрым».

Тогда отец спросил, можно ли что-то с этим сделать, по-прежнему ли душа находится у рака, и если да, можно ли ее забрать и вернуть в тело его несчастного сына? Целитель сказал, что это можно сделать при помощи колдовства, но работа сложная и будет стоить пятнадцать одеял.

Когда мы благополучно выбрались из залива в Проход Стивенса, ветер утих, и индейцам пришлось вновь налечь на весла, что положило конец нашему разговору. Мы скользили по серебристой глади воды, держась близко к берегу. Далеко тянущиеся темные леса, густые как пшеничное поле, могут показаться однообразными, но внимательный наблюдатель обязательно найдет там для себя что-то интересное. Крутые склоны, на которых они росли, позволяли рассмотреть особенности формы и цвета почти каждого отдельного дерева, словно зрителей на расположенных друг над другом рядах кресел: сине-зеленые заостренные ситхинские ели, желто-зеленые тсуги горные, верхушки которых, словно пальцы, указывали в одном направлении или грациозно склонялись, будто листья травы, и воздушный, перистый, коричнево-зеленый аляскинский кедр. Бахрома кустарников обрамляла берег и свисала со скальных уступов, вверху ослепительно сияли белоснежные горы, внизу искрилась бескрайняя гладь воды, и над всем этим великолепием раскинулось пронзительно прекрасное небо, рисовавшее картины неземной красоты, которыми невозможно было налюбоваться.

Ближе к вечеру в конце живописного залива мы увидели заброшенную деревню племени таку. Присматривать за ней не оставили ни одного шамана или констебля. У этих счастливых людей было мало вещей, о сохранности которых стоило беспокоиться. Наши индейцы сказали, что таку ушли ловить лосося. Все местные деревни оказываются заброшенными по нескольку раз в год (так же, как мы оставляем на день палатку, отправляясь в поход), когда индейцы отправляются во временные лагеря для ловли рыбы, сбора ягод и охоты, где остаются в течение недели или двух, периодически возвращаясь в главные, основательно построенные деревни. Затем, завершив летнюю работу, завялив на зиму лосось, наполнив короба рыбьим и тюленьим жиром, спрессовав в бруски собранные ягоды и еловую кору, заключив все необходимые торговые сделки и уладив накопившиеся за год ссоры с соседними племенами, индейцы целиком посвящали себя пирам, танцам и распиванию хутчену. Таку, некогда могущественное и воинственное племя, как и большинство соседних племен, в наши дни почти исчезло. У них была большая деревня на реке Таку, но, согласно переписи, проведенной миссионерами в этом году, сейчас их осталось всего 269 человек: 109 мужчин, 79 женщин и 81 ребенок. Из этих цифр сразу становится ясно, что племя находится на грани вымирания.