Легенда о Маат

Привычка, зависимость – я искал название для нас многие годы. Оправдывал себя, отрицал очевидное, обзывал свои чувства чем угодно, только не любовью. Я правда не был уверен в том, что всё ещё любил её, пока пальцы не сжались на её шее, а слова, о которых жалел больше всего в жизни, не слетели с губ:

– Я бы хотел, чтобы ты умерла, Маат.

Две тысячи лет изменили нас обоих почти до неузнаваемости. Что-то внутри меня зачерствело до тех пор, пока я не увидел её снова. Другую, но всё с теми же глазами, один взмах ресниц которых смог напомнить мне о том, что я живой. Я правда не понимал, как эта грёбаная зависимость работала.

У меня было много женщин после неё, и большинство из них были достойными того, чтобы я полюбил их, но я не мог. В её глазах я увидел себя прежнего, словно все эти долгие годы она хранила частичку меня для меня. Я думал, что просто смогу забрать её, но не вышло. Я остался. И сейчас я любил её так сильно, как не мог себе даже представить.

– Габриэль, – почувствовав борьбу и ярость внутри меня, позвала она, – я убила Осириса.

Она говорила так, словно всерьёз полагала, что это должно было оттолкнуть меня. Словно кричала: «Накажи меня. Сделай мне больно. Лиши последнего, чтобы было не так больно умирать».

– Я знаю.

Я всегда знал.

Её пальцы сжались сильнее, а ногти разодрали кожу до крови.

– Из-за меня Сатет стало плохо. Она видела, что я сделала с Осирисом, и я забрала её воспоминания перед тем, как ушла.

Но я остался слеп к её грехам, потому что они были и моими грехами. Потому что любил её и потому что настоящая Маат, та, что сейчас сидела передо мной на коленях, никогда бы не причинила Сатет боль.

– Ты слышишь меня, Габриэль? – попыталась закричать она, но голос сорвался на хрип и разбился о безмолвие, царившее в пустыне.

Низшие и высшие боги просто смотрели на нас.

– Мы поговорим об этом потом, – тихо, почти шёпотом произнёс я.

– Не будет никакого «потом», – раздалось из-за спины.

Я поднял голову: отец стоял над нами. Ветер трепал его мокрые волосы, а выразительное лицо превратилось в блеклую тень былого великолепия. Он посмотрел на Маат, и уголок его губ неопределённо дрогнул.

– Ты тоже, – пробормотала Маат, глядя в его глаз. – Иначе умрут все.

– Я не собираюсь умирать, Маат, – прошептал он. – У ошибки одно имя, и оно твоё.

Маат никак не отреагировала, ведь слышала о том, что была ошибкой, чаще, чем собственное имя. Я не успел убедить её в обратном, но планировал потратить на это остаток отведённого нам времени.

– На хрен тебя и твой Источник! – рыкнул я. – Её никто и пальцем не тронет.

Знакомая жилка, после которой всегда следовало болезненное наказание, запульсировала у него на лбу.

– Источник хочет исправить ошибку, совершённую им четыре тысячи лет назад. Я видел, чем всё закончится, если она не умрёт. – Он с трудом сдерживал дрожь в голосе. Боялся? Злился? Чтобы это ни было, он пытался скрыть это. Держался так, словно вокруг не творилась полная хрень, словно всё происходящее его никак не касалось. Но что-то в его взгляде изменилось.

– Я тоже, – тихо вторила ему Маат. – Я видела конец мира. Тьма поглотит всё, если вы не убьёте нас, когда над Дуатом взойдёт солнце. Только в это время можно убить нас. Только в этот миг мы абсолютно слабы и уязвимы.

– Всё не может закончится вот так, – возразила Бастет. Единственная, кто не склонил голову так, словно мы стояли на похоронах. – Мы проделали этот путь не для того, чтобы всё закончилось так.

Гор приподнял голову и посмотрел на Бастет. Она не удостоила его подобной чести, и отец не постеснялся это подчеркнуть:

– Можешь не смотреть на меня, но даже ты не поставишь на кон всё ради неё.

Он добился своего. Теперь она смотрела на него и только на него.

– Ты оглох? Ты в списке смертников под номером два.

– Пускай уже девчонка сдохнет! – выкрикнула одна из высших, но я даже не запомнил её имени, чтобы выгравировать его на её могильном камне после этих слов.

Маат удержала меня за локоть. Хватка была как никогда сильной, словно от того, останусь ли я с ней сейчас, зависела судьба мира.

– А может быть, Источнику хватит только твоей смерти? Сдохнешь, и дело с концом?

Все, кроме Бастет, обернулись на голос Анубиса.

– Пожалуйста, – тихо позвала Маат, когда они начали спорить.

– Это какая-то грёбаная шутка? Мы искали Источник, чтобы узнать, что ты должна умереть? Ты действительно считаешь, что я куплюсь на это? Позволю им… – Я осёкся, и – боги! – если в самом конце мы оба не сгинем, я отшлёпаю её по заднице за то, что умоляла меня убить её.

– Не мы нашли Источник, – перебила Маат и положила руки на мою грудь. Её бледные губы слабо двигались, а остекленевшие глаза смотрели в никуда. – Он явился нам. Первозданная сила Вселенной не подчиняется нашим прихотям. Мы ошибались, думая иначе, и теперь мы заплатим за это!

– Пускай другие платят. Сатет. – Я протянул дочери руку. Она без лишних вопросов вложила в распахнутую ладонь крохотные нежные пальчики. – Прости, Дориан.

Дориан заворчал у меня в голове.