Легенда Провидца

Тогда-то двое самых находчивых из них отправились на поиски хотя бы чего-то съедобного в округе. То, что они поведали остальным, мало походило на правду, но слова их были таковы: «Девушка, один-в-один Церера, выглянула из-за деревьев. Юная, с загорелой кожей, босая и одетая в платье, сплетенное из золотистых колосьев, она явилась к нам со своими змеями, обвивавшими прекрасные руки. Церера мягко нам улыбнулась и спросила, чего мы желаем. Конечно же, мы сказали, что хотим прогнать сон. Тогда она кивнула и указала нам на кусты, что росли посреди поляны, на которой мы стояли. Мы спросили, чем же эти кусты могут помочь нам в приобретении бодрости, и Церера сказала, что листья их, заваренные в кипятке сделают нас достаточно бодрыми, чтобы победить в грядущем сражении». Разумеется, многие рассмеялись, услышав их рассказ. «Изголодались по девкам и сну, вот и все тут» – думали они. Другие же, однако, решив, что хуже уже быть и не может, поставили воду на огонь, а затем, вскипятив ее, залили ей несколько листьев с веток, что отломили легионеры.

Как только отвар попробовали несколько смельчаков, они на глазах преобразились. Взгляд их утратил вялость, движения стали более энергичными. Съев свой хлеб, они отправились разминаться перед битвой. Остальные же последовали их примеру. Поэтому во время сражения все они были бодры, несмотря на то, что физически ослабли за последнее время, и их настрой помог одержать им победу.

После возвращения в Рим легионеры смогли описать то, как выглядело то дарящее бодрость и силы растение, его смогли отыскать и начать разводить обычные граждане. В студенческих кафе чай тоже стали продавать, и многие учащиеся по сей день благодарили легионеров и Цереру, что указала им на чайное дерево.

– И все-таки мне не кажется, что им и впрямь встретилась богиня, – сказал Кассиан, вспоминая легенду. – Думаю, они просто начали жевать все, что жевалось, и, почувствовав горечь листьев, решили, что это даст им нужный эффект.

– Так или иначе, – усмехнулся Ромул, который попивал «специально остывший» чай. Он всегда заказывал только его, потому что ему почти никогда не бывало холодно, скорее наоборот, и Император не упускал возможности слегка охладиться. – Они его получили, и это главное. А как было на самом деле, меня мало интересует, по правде говоря. Но история хороша.

– Это точно, – согласился Кассиан. Какое-то время молодые Императоры молчали. Им вдруг стало отчего-то неуютно сидеть друг рядом с другом, хотя несколько мгновений назад они этого не ощущали. Каждый находился в своих мыслях, и прерывать ни свои, ни чужие не хотелось ни одному из них.

Редко их посещало это чувство, но иногда оно все же находило на друзей, и противостоять ему они, как ни хотелось бы, не могли.

– Может, пойдем обратно? – предложил Ромул, видя, как взгляд Кассиана бегает по всем предметам в кафе, притом не задерживаясь ни на одном из них. Его раздражала эта привычка друга, порою смотреть на все подряд, кроме как своего собеседника. Он знал, что Кассиан просто любит быть внимательным к деталям, но не мог терпеть тем не менее, когда он это внимание при нем проявлял.

– Пойдем, – согласился Кассиан. Он виновато посмотрел на друга, заметив на его лице раздражение.

К его щекам слегка прилила кровь, и даже виноватый его взгляд был более живым, чем за все последние недели. Ромул укорил себя за то, что позволил себе раздражение из-за друга. Ведь его главной задачей в это утро было то, чтобы Кассиану стало лучше, хотя бы немного, и она была выполнена. Он смягчился.

Владелец кафе, знавший Императоров еще студентами (хотя они ими так формально и не перестали быть, так как попросили в Университете академический отпуск на год, решив, что займутся проблемой своего обучения чуть позже), не стал просить у них денег за чай, хотя стоил тот отнюдь немало, потому как выращивались деревья только в самых лучших условиях, и кафе это было одним из самых лучших во всем Риме, хотя и находилось при Университете.

– Да что ты, Гораций, – посмотрел на него с кротким упреком Ромул. – Мы вполне можем позволить себе сейчас заплатить за наши напитки.

– Цезарь, я не вправе просить у Вас ни асса (прим. асс – древнеримская монета) за свои скромные угощения, – голос крепко сложенного, уверенного в себе всегда прежде мужчины задрожал. Он смотрел на них своими карими добродушными глазами, в которых раньше, однако не виделось никакой слабости. Теперь же сила характера уступила повиновению.

Кассиан подумал, что, наверное, так и должно быть. Уважению человека, стоящего выше тебя, сопутствует этот благоговейный трепет, неизбежность поклонения и осознания власти над собой.

– Возьми же, я настаиваю, – Ромул протянул ему несколько монет, и затем вложил в инстинктивно раскрывшуюся руку Горация. Тот, видно, в ту же секунду пожалел о том, что принял плату, но отдавать обратно уже посчитал неуместным.