Легенда зеленого леса

Антье искать пришлось недолго. Толком не поняв, что за муха укусила ее кавалера, девица покружила-покружила по двору, а потом была замечена бдительной кухаркой и приставлена к делу. Праздник — он, конечно, для всех праздник. Но для кухарки и ее помощниц праздник начинается только тогда, когда все сыты и все убрано. Так что нашлась девица, как миленькая, на кухне.

— Антье, крошка, а пойдем-ка со мной. — Янник попытался сделать так, чтобы усмешка больше походила на улыбку. Но, судя по настороженному виду служанки, удалось ему это не очень.

— Ах, господин капитан! Вечно вы такой шутник. — Антье попыталась отшутиться, но тревога в глазах выдала девицу с головой. — Вам-то ничего, а меня кухарка заругает, если сейчас добавки не подам.

— Ничего, с кухаркой мы как-нибудь договоримся.

Янник забрал у девицы корзину, оставил ее в сторону и, взяв Антье под локоток, настойчиво увлек за собой.

— Отпустите! — Шипела та, продолжая улыбаться под любопытными взглядами остальных слуг. — Да что на вас нашло, господин капитан?

— Да просто, невтерпеж. — Проворчал Янник, утаскивая Антье в караулку. Там ее уже ждал барон Норберт и пара солдат.

— Ва-аша Ми-илость? — Антье икнула и снова попыталась вырвать локоть из цепких рук молодого офицера.

— Антье, солнышко, — Голос барона был подозрительно ласков, — покажи-ка ножку.

— Прямо при всех? — Антье попыталась изобразить смущение и нарочито удивленно захлопала глазами.

— Давай! — Барон кивнул Яннику, который поудобнее перехватил девушку за оба локтя. Сам же барон, не особо стесняясь, подошел к перепуганной девице и одним движением задрал ей юбку.

— Правая или левая? — Бросил он через плечо.

— Левая, Ваша Милость. — Ответил солдат, доложивший об Антье.

Недолго думая, барон дернул за подвязку и спустил чулок. И сразу стало понятно, о чем говорил парень. На внутренней стороне левого бедра красовалась длинная глубокая царапина. Действительно, совсем свежая, рана едва начала присыхать. Одернув на девице юбку, барон взял ее за руки и повернул их сперва ладонями вверх, потом наоборот.

— Где же ты, красавица, так поранилась? — Вопреки подбору слов, голос барона не звучал ни ласково, ни игриво. Янник посмотрел туда же, куда и барон, и присвистнул. Ногти на одной руке были пообломаны почти до мяса. Под некоторыми из них тонкой коркой запеклась сукровица.

— Дак… На кухне, ваша Милость… — Антье опустила глаза. В голосе девушки звучала обреченность.

— А при какой работе? — Продолжал допытываться барон Норберт?

Махнув рукой на примолкшую служанку, барон велел солдатам.

— Проверьте козырек и крышу над выходом. Заодно, и галерею этажом выше. Нет ли там приметных зубцов или гвоздей со следами крови. Или, может, какие-нибудь еще следы остались.

— А с этой что делать? — Уточнил Янник, которому надоело держать девицу. Тем более, та не сильно и упиралась.

— Эту запри пока в подвал. Завтра разбираться будем. А сегодня не хочется людям праздник портить.

— А кухарке что сказать?

— Да что хочешь. Например, что я Антье другую работу нашел. Или что видел ее с кем-то из солдат. Не все ли равно, что она до завтра думать будет?

Солдаты ушли, вслед за ними Янник потащил служанку. В самых дверях она вцепилась в наличник и заголосила: «Господи-ин баро-о-о-он! Ва-а-аша Ми-и-илость! Не надо в подвал! Я ничего такого не хотела! Просто припугнуть.»

— В подвал! — Скомандовал барон, отворачиваясь. — Хотела — не хотела. Завтра разбираться будем.

Глава девятая

Адель, которая впервые за много недель получила возможность более-менее свободно говорить с людьми, всего этого, понятное дело, не знала. Под бдительным присмотром достопочтенного Флорентинуса к ней подходили женщины замка. Кто-то просто желал счастливого Новолетья. Кто-то благодарил за силу, с помощью которой зима получилась если не сытнее, то здоровее — точно.

— В первую-то зиму мы еле весны дождались! — Жаловалась пожилая женщина, которую храмовник представил как замковую швею. — Мяса и хлеба Его Милость тогда запас, как на долгую осаду. А про цингу-то мы и не подумали.

— Да, милостью Творца весна в том году была ранней. — Ударилась вместе с ней в воспоминания и фру Бартш. — Так мы, стыдно сказать, первую траву жевали, словно те овцы. Это уже потом мы все, что можно, в дело приспособили.

Так, под хозяйственные разговоры, пролетела часть ночи. Потом вернулся барон и позвал Адель танцевать.

Этой ночью девушке спалось удивительно сладко. То ли так подействовала долгая прогулка, ставшая за последнее время настоящей роскошью, то ли разговоры с новыми людьми. А, может, сама ночь Новолетья накрыла ее своим волшебным крылом, навевая добрые сны. Адель спала так сладко, что не слышала, как утром поднялась фру Барш, чтобы приняться за свои обычные дела. А та, взглянув, как молодая госпожа улыбается во сне, тихонько осенила ее охранным знаком и поспешила расшевелить угли камина.