Легенды древней Эдины. Травница

Воин встать захотел, да как рухнет

На подушки опять, и губу прикусил,

Чтобы стон был никем не услышан.

К нему дева метнулась: «Лежи! Нету сил –

Не пытайся сбежать: то излишне.

Тебе рано вставать, крови много ушло.

Будешь кушать, сам встанешь, дружочек!

А пока, вот держи, коль желанье пришло,

Этот маленький легкий горшочек.

Отвернулась, на кухню к печи подалась.

Воин ставит кувшин, обессилев.

«У девчонки теперь над моей жизнью власть!» -

Его слабость безумно бесила.

А девчонка спокойно кувшин забрала:

«Если больно, не сдерживай стона».

Вышла, двери прикрыв. Как пришла со двора:

«Надо скушать немного бульона».

И опять рядом села. Легонько кружат

Ему голову запахи хвои.

«Кушай супчик, не бойся, наш дом далеко».

Он поел: «Где сейчас мы с тобою?»

«Мы, дружочек, сейчас в заповедном лесу.

Здесь наш дом, в нем живем только с дедом.

Я траву соберу, от болезней спасу.

Деревенька за речкой – соседом». -

«А сраженье, где бился? В нем кто победил?» -

«Воин храбрый… не ведаю, право.

Может, дед в деревеньку сегодня ходил…

Вот придет он и спросишь. Я травы

Заварю, обработаю раны твои.

Повернись, закрывай крепко глазки.

Буду петь я молитвы для Мати-Земли.

Поскорей засыпай без опаски».

Воин вновь засопел под спокойную речь.

Улыбнулась тихонечко дева:

«Посиди-ка с ним, котик, хлеб надо допечь».

Тот пришел, и кошачьим напевом

Усыпил и сверчка, что за печкой трещал,

И под полом отважную мышку,

Что недавно гонял и когтями стращал.

Только та испугалась не слишком.

Уже за полночь скрипнула старая дверь.

Дед пришел и мешок за спиною.

«Где ты, деда, ходил, что случилось теперь?» -

«Проверял, не идут ли за мною.

Много странного видели в наших местах.

Колдовства устрашилися люди.

Я распродал весь мед, только к дому впотьмах

Добирался. Целее так будем.

А как твой пациент? Он в себя приходил?» -

«Да, дедуль, и спросил, чья победа

В том сраженьи, с которого в лодке уплыл». –

«Я слыхал, все мертвы. Только беды

С поля бранного к людям, как змеи, ползут,

Хоть насыпали сразу курганы.

Говорили, волшба была черная тут.

В-общем, внученька, все это странно».

…

Новый день, беспокойный и ясный настал.

Солнце в прядях волос заплутало.

Тут больной потянулся, немного привстал.

«Ты проснулся? Тебе полегчало?» –

Говор тихий, мужской. Парень глаз приоткрыл:

За столом дед сидит с бородою.

«Что так смотришь сердито? Тебя разбудил?

Спать полдня – дело то молодое…

Выпей взвар, что Роксана сварила тебе.

И не морщись, глотай свою жижу,

Не катай языком. Знать, похоже, Судьбе

Было нужно, чтоб ты, парень, выжил.

А скажи-ка, солдат, как тебя прозывать?

Ты боярских кровей аль простецких?

И в каких же краях по тебе плачет мать,

По душе по твоей молодецкой?»

«Я из этих краев, но не помню совсем,

Как зовут меня, кто я, откуда.

В этом деле помочь не могу вам ничем.

Если только отыщут приблуду

Те, кто знает меня. Но прошу, не гони!

Встану я, помогу по хозяйству.

Отслужу вам за ночи бессонные, дни,

Что лечили солдата-скитальца». -

«А скажи-ка, дружинник, не помнишь чего

Злого, странного в день вашей сечи?

Кто изранил тебя? В лодке спас тебя кто?» -

«Смутно помню: добрались под вечер.

А с утра протрубили. И кони вперед.

С кем дрались, совершенно не помню.

Змеи в ногу впились, кровь на землю течет.

Верно, бредилось мне, тело ломит…

Открываю глаза – на кровати лежу.

И Роксана меня обтирает…» -

Парень вдруг покраснел. – «Ей, небось, не скажу,

Но она у меня боевая!» -

«А где внучка твоя?» – «В лес ушла, за травой.

И козичек взяла прогуляться.

Как придет, так займется сейчас же тобой.

Грех без дела на койке валяться:

Ты вот эти метелки веревкой свяжи.

Их Роксана под стрехой повесит.

Я повязки сменю. Ты рукой не маши!

Для тебя целый день мази месит!»

…

Потекли потихоньку спокойные дни.

Молодой человек поправлялся.

Понемногу ходил по избушке один,

Очень ручек Роксаны смущался.

Как-то утром, медком заправляя творог,

Дед спросил, парню выставив завтрак:

«Ты не думал о том, как ты здесь одинок,

Не пора ль отправляться обратно?

Мы в чащобе живем, без людских новостей.

Может, в мире какое-то место

Ждет и помнит тебя, но все нету вестей,

Да исходит слезами невеста?»

А Роксана, на стол накрывая молчком,

Глаз легонько на парня скосила.

«Далеко не уйти мне: хромой, босиком,

И в ногах я не чувствую силы.

Надоел вам ужо, потерпите чуток.

К листопадню, надеюсь, поправлюсь.

Напилю вам дрова, и уйду за порог,

Если сильно мешаю, не нравлюсь.

А невесты, дед, нет. Не успел завести.

С детских лет все в походах, сраженьях.

Потому, верно, память не смог обрести…

Сирота, дед, почти что с рожденья». -

«А как звать тебя, вспомнил? А то все боец…

Будто кличешь чужую собаку». -

«Назовусь, перестанешь ворчать, наконец?

И оставишь в покое беднягу?»

Дева фыркнула: «Кушайте, хватит болтать!

Не ругайся, дедуль, парень болен». -

«Меня Ланом, хозяева, можете звать». –

«Внучка, глянь-ка, теперь он доволен!»

…

Вот и месяц прошел, да второй пролетел,

Опадают осенние листья,

Ночью в лужи морозец подул, поглядел.

Рдеют ярко калиновы кисти.

Лан везде ходит сам, помогает во всём

Деду старому, внучке Роксане.

Длинный волос седой он в косицу заплел.

Тренирует себя неустанно.

«Все ж уйдет». Загрустила Роксана,

Дала нитку синюю: «Вдень себе в косу.