Легенды древней Эдины. Травница

Нам о большем мечтать и не надо!»

Лан окошко прикрыл, и министру сказал

Очень холодно: «Вам все зачтется.

Что Дарина? К венчанью готов главный зал?

Церемония скоро начнется?»

Саблей дедовой он опоясал себя,

На плечо вмиг голубка слетела.

Прошептал: «Милый Ангел! Молись за меня!

Ведь сегодня решается дело!»

Он за двери шагнул, и закрылись они.

Впереди – бальный зал и невеста.

Топчут камень шаги, ну а в памяти дни,

Что с Роксаной они были вместе.

Вот Король входит в зал. Молча люди встают.

Он под песню идет к аналою.

Улыбается каждый, как ангел в раю.

Принц же шепчет: «Будь, птичка, со мною

Не бросай меня здесь. Я предвижу беду,

Что тоской в этих стенах кружится.

В чем причина, однако, никак не найду.

Мнится мне: неприятность случится!»

И голубка прижалась к его голове.

Клювом тихо потерлась о щеку,

Говоря словно: просто доверься судьбе,

И все будет, как надо. Высокий

Вспыхнул в сотнях свечей расписной потолок,

Заиграли и скрипки, и трубы.

Тут принцесса Дарина вошла на порог.

Изумительна! Людям так люба!

Платье белое, пышное, в розах фата,

Ожерелье и серьги сверкают.

Как прекрасна невеста, и как молода!

А на губках улыбка играет.

Лиф в узорчатых, нежных как снег, кружевах,

И букет из цветочков отборных.

Вздохи женщин кругом: ох, ух, Господи… ах!

Только пояс на девушке черный.

Дал ей руку Король, повернулась она,

Старый отче читать начал службу.

Вдруг голубка слетела с плеча: вот беда –

Пояс черный, Дарине так нужный,

Птичка дернула. С ним взмыла вверх, в потолок.

А из белого платья невесты

Враз змеища полезла, скользнула меж ног

И подпрыгнула с голубем вместе.

Тут голубке зубами крыло прокусив,

Попыталась поймать, словно кошка.

Ворон черный, стекло своим клювом разбив,

Хвать голубку, и вынес в окошко.

Все очнулись и в панике кинулись вон.

Лишь Роллан вынул саблю спокойно.

Подошел он к змеище, отвесил поклон

И промолвил: «Умрешь ты достойно».

Ведьма бросилась, вжикнула тонкая сталь.

Глазки черные злобно взглянули.

Кровью темной окрасилась в розах вуаль.

В реве смертном все звуки тонули.

Билась, дергалась страшная эта змея.

Лан стоял с окровавленной саблей

И молился: «Господь! Снова спас Ты меня

От такой страшной, мерзостной свадьбы!» -

Словно молния, мысль вдруг Роллана прожгла:

Ворон вынес с собою голубку!

Ворон – леший! Голубка Роксаной была!

Я сглупил и обидел их жутко!»

«Все понятно! – Он быстро министра нашел. –

Не грозят королевству напасти.

Нам хватает запасов. И все хорошо:

Сдохла та, что хотела лишь власти!

А теперь я уеду. Не ждите меня.

Стройте быт и дальнейшие планы.

Не могу я остаться в столице ни дня.

Добрым словом помяньте Роллана!» -

Он вскочил на коня и в дорогу скорей.

В пыли терпкой пропал шумный город.

«Я не понял, что с милою был столько дней,

Но зато знаю я, куда ворон

Полетел. Я – за ним. Мне попасть бы туда,

И с любимою быть снова рядом.

Не случилась бы только какая беда!» –

Думал он, проникая в даль взглядом.

А оставленный в замке министр пожилой

Среди хаоса встал на колени:

«Боже мой, не гнушайся моею мольбой:

Ты с небес вдруг Роллана на время

Отпустил к нам сюда. Избавленьем страны

Обернулось все. Как же прекрасно!

Но нам нужен Роллан, и ему мы нужны.

И куда он умчался так страстно?»

…

Вот прошел целый день, наш Роллан все в пути.

Правит всадник к волшебному лесу.

«Вновь Роксану свою я желаю найти.

Пусть, как в сказке, жизнь станет чудесной!»

На опушке лесной из деревьев забор.

Даже пеший не может продраться.

«Раньше здесь я бродил, чистым лес до сих пор

Был, куда же теперь мне податься?»

Он вдоль леса скакал. Мрак, чащоба кругом,

Все боярышник, тёрн да крыжовник.

«Я не мог позабыть старый дедушкин дом,

Возвращался туда тропкой торной».

Уж под утро, отчаявшись, бросил коня,

Попытался сквозь ветки пробиться.

Разорвал лишь одежду, терновник кляня.

Еле вылез и начал проситься:

«Ты пусти меня, лес, я всей жизнью клянусь,

Не охотник я, маленькой раны

Никому и не сделаю, враз обернусь.

Мне бы лишь повидаться с Роксаной!»

Скоро крылья захлопали рядом в кустах.

И из чащи, колючками зревшей,

В чем-то сером, под цвет подгнилого листа,

Вышел хмурый, насупленный леший.

«Ты почто тут шумишь? Нет тебе здесь пути.

Вон смотри, там по полю дорога.

А сюда не пущу, тебе надо уйти.

Все, прощай. Уезжай, ради Бога!»

Старый леший собрался в кусты занырнуть,

Но Роллан быстро встал пред оградой:

«Добрый дядька! Открой мне, пожалуйста, путь!

Мне увидеться с девушкой надо!» -

«Нет, не выйдет. Роксана серьезно больна.

Ей змея ядовитые раны

Нанесла. Без сознания все время она.

Не пущу я тебя до Роксаны!» -

«Я люблю ее, леший, и сделаю все,

Лишь девица была бы здорова.

И сквозь лес я прорвусь. Не могу без нее!

Ты поверь, не хочу ей дурного!»

Старый леший вздохнул. Вмиг исчезли кусты,

Что скрывали к избушке дорогу.

«Вот спасибо! Я к ней!» – Полетели листы

Под копытами. – «Может немного

Твой приезд облегчит старца-деда печаль.

Он не в силах помочь своей внучке.

Что случилось, не выбросишь ныне, а жаль:

Было славно в полесье дремучем!»

…

В избу входит Роллан. И как только глаза

С мраком темным домашним обвыклись,

Он увидел, из глаза любимой слеза

Покатилась, висит на реснице.

Старый пасечник-дед рядом с внучкой сидит.

Та недвижно лежит на кровати.